Твоими молитвами

Я собиралась подарить себе одиночество, наполнив его долгим крепким сном, чревоугодием и отсутствием угрызений совести. Купленное бельгийское пиво остывало в холодильнике. Если не захочу его, то угощусь чем-нибудь другим. Главное, чтобы одна. Ну устала я от общества. И от обязательств соответствовать тоже устала. И этому была причина.

Человек, на которого я до сего дня работала, был известной личностью. Пахал на износ и отдыхал до потери пульса. Давным-давно осел в другой стране. Но тем не менее регулярно посещал Тарасов, чтобы лично контролировать процессы, происходящие на том поприще, которое когда-то создал практически из ничего. Начинал с торговли на рынке клубникой, выращенной на собственном дачном участке, а со временем превратился в крутого бизнесмена и влиятельного человека, крупного акционера и владельца компании по выращиванию той самой клубники. Только теперь он выращивал ее по всему миру.

Такого язык не повернется назвать торгашом. Еще чего. Он был отчаянным гением и самым настоящим богом, аккуратным стратегом и безжалостным тактиком. Конечно, его боялись подчиненные, а конкуренты, прежде чем стырить крошку с его стола, составляли завещания.

Я охраняла его полтора месяца и за это время поняла, что работу и отдых он уважает одинаково сильно.

Ночные заведения Тарасова теперь я знала наперечет. В нескольких тайных публичных домах, где зависал мой клиент, мне открыто завидовали. Еще бы — на такого человека работаю! А его супруга, которой он названивал дважды в сутки, через неделю стала передавать мне приветы. Приемы, презентации, парочка дней рождения его партнеров, открытие выставки, нового торгового комплекса…

Он везде должен был «перегрызть» ленту перед парадным входом. Я поражалась его самообладанию. Я уважала его с первой встречи. А все потому, что у него ни один мускул на лице не дрогнул, когда он увидел меня впервые, и не воздел руки к небесам с криком, полным отчаяния:

— Господи, ну почему же я должен доверить свою жизнь женскому бюсту?!

И он бы непременно получил сверху ответ на свой вопрос.

Вот таким был мой последний подопечный. Полтора месяца я жила в режиме постоянной боевой готовности. Клиент не только хорошо заплатил — напоследок он еще и в гости пригласил. Правда, мы оба понимали, что до его острова я вряд ли доберусь. Но сделала вид, что буду рада заглянуть на чашку клубничного смузи.

Его постоянно окружали люди, самые разные. Я утомилась от количества меняющихся перед глазами пейзажей, лиц и интерьеров.

Вот поэтому бельгийское пиво. И сон. Долгий и крепкий, чтобы до упора. Яростный. Я бы даже сказала, что наотмашь. Если такой, конечно, бывает.

Я взглянула на тетю Милу. Она так беспомощно выглядела на фоне своих бывших одноклассников, что сердце мое дрогнуло. Оно затрепыхалось еще и потому, что все эти люди действительно выглядели какими-то незащищенными, что ли.

Пиджак с трудом сходился на Кешином животе. Наверняка костюм он покупал давно и наряжался в него не слишком часто. А эта самая Ленка? Сделала широчайший жест, заплатив за то, чтобы просто пообщаться с теми, кто изменился так же, как и она. Договаривалась, узнавала, терзала телефон, подстраивалась. Это дорогого стоит.

Я посмотрела на столы. Перевела взгляд на воздушные шарики, едва заметно колышущиеся от сквозняка. И решила, что на часок смогу задержаться.

Кеша, узнав об этом, тут же полез на меня медведем, растопырив руки:

— О-о-о! Вот это я понимаю! Вот давно бы так!

Застолье только начиналось, когда я поняла, что мой «часок» давным-давно стал участью истории. Вот говорят, что время летит. Да нет же, оно несется, роняя тапки.

А народ гулял от души. Гости все подходили и подходили. Кто-то извинялся за опоздание и краснел, стесняясь, а кто-то с порога требовал штрафную.

Зачинщица всего этого празднества, которую я никак не могла называть, как она просила, Леной, была прирожденным тамадой. Любого заново появившегося она встречала с распростертыми объятиями, вручала в руку бокал с шампанским и отводила к специальному столику, на котором находился так называемый «школьный журнал».

Гость обязан был найти в списке свою фамилию, обнаружить перед ней цифру 5 и, непременно удивившись, все-таки пустить слезу. После этого он возвращался к столу, а дальше уже вел себя так, как ему хочется.

Поводов поднять хрустальные рюмки у класса «Б» было предостаточно. Тосты рождались один за другим, и в какой-то момент я поняла, что за столом уже собралось человек тридцать, а то и сорок, и это без учета чьих-то уже взрослых детей и годовалого малыша, которого притащила с собой одна полная женщина.

Сунув ему в руки банан, она объявила всем, что это ее младший внук, за которым скоро приедет ее вечно занятой зять.

Тетя Мила была счастлива.

Мы сидели рядом, и она, уже полностью освоившись, рассказывала кому-то, как ее занесло в ряды любителей кулинарного искусства.

— Да я просто жить без этого не могу! — хохотала она. — Если день прошел, а я ничего не приготовила, то считаю себя неудачницей.