Твоё слово

— Шура, можно войти? — в отличие от меня, Раш стучал, действительно спрашивая разрешение войти, а не предупреждал приличья ради, что сейчас дверь распахнется. Так что я ответила не сразу, зная, что он будет стоять и ждать. И все же разрешила войти.

Он тихонько прикрыл за собой дверь и присел на ковре у кровати, прямо под моим взглядом. Морок вдруг начал с него буквально стекать, обнажая истинное обличие. Дыхание перехватило. Все-таки внешность у него колоритная. Волосы будто нити золота и сверкали не меньше. На меня грустно смотрели янтарные глаза с вертикальным разрезом. Господи ты боже мой… Сколько я уже таких звериных глаз видела на улицах города, а все равно каждый раз — как в первый. Я не замечала, но под мороком даже одежда кажется какой-то невзрачной, не цепляющий глаз, а сейчас я с удивлением рассматривала пышные рукава белой рубашки с изящным кружевом, стекающим аж до костяшек. Захотелось неприлично захихикать, но я держала суровое и непреклонное выражение лица. Смотрела с осуждением в его красивые глаза, слегка очерченные морщинками. Захотелось их потрогать, но я сдержалась.

— Ты как-то просила меня снять морок, — он нарушил молчание, уложив голову на край кровати и продолжая внимательно смотреть на меня снизу вверх, — Тебе ведь нравится неприлично пялиться на всех? Наверное, тебе было слегка неуютно от того, что меня не получается рассмотреть? Хочешь, я буду снимать морок, когда мы в доме?

— Хочу, — я решила воспользоваться случаем, пока он чувствует себя виноватым.

— Я хотел бы принести тебе извинения за то, что не пришел сегодня с утра и даже не предупредил тебя… — он тихонько придвинулся ближе к моим коленям, и сердце неожиданно скакануло сначала в горло, а потом спряталось в желудок, и оттуда заполошно посылало мне какие-то сигналы, которые не получалось разобрать, потому что мозг был слишком занят тем, что обрабатывал образы, полученные от глаз. У него волосы слегка разметались по краю кровати — эти золотые нити так красиво смотрелись на белых простынях… И лицо было такое одухотворенно-грустное, что захотелось в него потыкать пальцем… Или ущипнуть за щеку. Он робко улыбнулся, и на щеке неожиданно появилась ямочка. Сердце перестало пытаться достучаться до мозга — оно замерло от шока. У этого прохиндея еще и ямочка на щеке…

— Ага, — прохрипела я, пытаясь понять, что такое опять со мной происходит.

Я прокашлялась и попробовала еще раз, но взгляд то и дело плыл, как и умные мысли.

— Хорошо, но больше так не делай. Не то чтобы я прямо ждала тебя! Хотя ладно, я ждала, — зачем-то призналась я, — А ты не пришел. Это было как-то не очень… Не делай так.

Я стекла с кровати на пол и привалилась к его боку. Он тут же обнял меня рукой и улыбнулся, уткнувшись мне в макушку. Его прикосновение выбивало мысли еще основательнее, чем внимательный взгляд. Хотелось то ли прижаться посильнее, то ли оттолкнуть его. Но я взяла себя в руки, волевым усилием прогнала туман из головы и спросила то, что хотела спросить.

— У тебя что-то случилось? — мне было немного боязно. В прошлый раз с этого вопроса началась ссора. Задавать его было сложно и… Мне было бы не очень приятно, если бы меня снова оттолкнули. Интересно, когда я ворчала на подобные вопросы, для окружающих это было так же неприятно?

На мой вопрос Раш ответил не сразу, но я и не торопила.

— Ну, понимаешь, — он вздохнул, — Мы иногда осуждаем в чем-то других, но на самом деле и сами поступаем также, — на секунду я даже подумала, что он обо мне, но возмутиться я не успела, — Я ругал одного своего родственника из-за того, что он не может взять себя в руки и решить одну проблему…

— Уж не императора ли ты ругал? — поинтересовалась я, представляя себе картину и стараясь не засмеяться.

— Ну да… — он скривился, и теперь-то мне это было отчетливо видно, — Но важно не это. Важно то, что я и сам не могу взять себя в руки и решить эту проблему, хотя мог бы. Но это потянет за собой столько новых проблем, и не только для меня… И я как будто жду какого-то знака. Или что кто-то решит проблему за меня, понимаешь?

— Честно говоря, не особо… — я почесала висок, — Никогда, вроде, не страдала от нерешительности. Но ты продолжай! Я слушаю.

— В общем, дело в том, что это очень важный вопрос. Для огромного количества разумных. И я постоянно думаю, как то или иное мое действие отразиться на них.

— И в итоге вообще ничего не делаешь, — понимающе кивнула я.

Он захихикал, уткнувшись мне в плечо.

— Было у тебя такое?

— Нет, наверное… — я попыталась вспомнить, но обычно если я уже проанализировала ситуацию и понимаю, что надо что-то решать, то решаю, делаю, а потом уже разбираюсь с последствиями, — Но я не думаю обычно, как мои действия отразятся на других, в отличие от тебя, поэтому легче решаюсь на что-то. Постоянные мысли о других, наверное, сильно тормозят.

— Наверное, — он выдохнул мне в шею, и по ней разбежались мурашки. Захотелось еще раз почувствовать его дыхание на своей шее. Интересно, а у него по коже мурашки разбегутся от моего дыхания? Я уложила голову ему на плечо и подула прямо в венку.