Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1

Но зато мы смогли убедиться, какие милейшие люди оказывается геноссе Ханс и геноссе Карл. Через час совместного общения языковой барьер для нас перестал существовать. С такими людьми мы сможем решить все вопросы и разрешить все проблемы. Нами было принято решение, для организации взаимодействия и укрепления сотрудничества, подобные совещания сделать традиционными, в смысле, ежедневными. Расстались мы очень довольные друг другом.

Утром при выдвижении на работу, я не смог не отметить, что наши призывы высоко нести звание советского солдата начали приносить свои плоды.

Всё-таки правильная политическая работа среди личного состава, – это мой конёк!

Нам было отрадно видеть, что ежедневно, придя с работы, наши солдаты забивали немецкие стиральные машины своим обмундированием, и, высушив его, наглаживали его так, что хоть сейчас на строевой смотр. То, что они подшивали белоснежные подворотнички каждый вечер, это понятно. Но они стали менять их во время обеденного перерыва. Надо было видеть, как утомлённые плотным обедом солдаты, демонстративно отрывают подворотнички и подшивают белоснежно-белые новые. И уж только потом отправляются поблагодарить своих новых знакомых за вкусный обед. Глядя на наших солдат, было трудно поверить, что помимо загрузки ежедневно трёх вагонов с картошкой. они еще умудрялись вкалывать на ферме и на свинарнике. Но каждый день, они приезжали на работу, как на праздник. Их старание высоко нести гордое звание Советского Человека, неутомимого труженика и интернационалиста, находило понимание и одобрение у сельских тружеников, особенно у их женской половины.

Когда геноссе Ханс осторожно поинтересовался у нас, не тяжело ли солдатам работать без выходных, мы, не сговариваясь, заявили, что наши Орлы не представляют себе жизни без любимой работы и без полюбившегося им трудового коллектива.

Такой трудовой энтузиазм удивлял и восхищал наших «немецких товарищей». Им было трудно понять, что причина во всём скрывалась в правильно организованной нами воспитательной работе.

Постепенно, мы стали входить в рабочий режим. После завтрака, мы приезжали к месту работы. Я распределял солдат по местам работ, и терпеливо ожидал окончания рабочего дня, чередуя легкий перекус с плотной закуской. Чтобы не лопнуть, я постоянно курсировал от одного места работы к другому. Официально, для контроля, а на самом деле от усталости от ничегонеделания. Если бы не периодическое получение премий, то легко было бы потерять счёт дням. Мои ребята вполне освоились с немцами и бойко щебетали с ними во время выполнения работ. Чистенькие, наглаженные, гладко выбритые, благоухающие парфюмом, они так и просились на плакат. «Хочешь всегда быть в форме? Военкоматы ждут тебя!» Работящие и исполнительные, они расстраивали нашего Председателя только тем, что так и не научились работать по часам. Неужели трудно то, что они легко делают за час, научиться с трудом сделать за три?

Зачем нужно загружать вагон картофелем в течение одного часа за три часа до окончания рабочего дня? Конечно, я мог бы встать рядом и добиться того, чтобы вагон загружался всего за три часа, как и положено. Но меня тоже окутывала общая атмосфера расслабленности. Руководить и командовать было лень. Поэтому, я сквозь пальцы смотрел, как мои хлопчики, загрузив вагон за час, затем растягивали перерыв на два часа, греясь на солнце, медленно пережевывая бутерброды, запивая их лимонадом.

Среди рабочих сельхозкооператива нам запомнилось знакомство с участником Второй Мировой войны. Во время перерыва к моим солдатам подошел сухонький старичок и с гордостью стал рассказывать, как служил танкистом во время войны. Из его рассказа мы узнали, что он во время войны был и в Варшаве и в Париже. Потом в 43-м под Ленинградом попал в плен и потом десять лет работал на шахте где-то на Севере. Домой вернулся в 55-м.

К моему удивлению, мои солдаты окружили его и стали расспрашивать, как он своим танком давил маленьких детей? Ветеран возмутился и испугался одновременно. Он о чём-то горячо и непонятно убеждал нас. Потом, когда он немного успокоился мои ребята, даже немного подружились с ним. Он поделился немногими русскими словами, которые изучил в плену. Он объяснил, что мешок по-немецки будет «хего». И вспомнил традиционное русское приветствие, которым его всегда встречала охрана. В его исполнении это звучало примерно так:

– Давай, давай работай, хлоп твою мать!

Теперь он работал в кооперативе кучером, и ездил на телеге, запряжённой большим пятнистым мерином.

После нашего знакомства, он каждый раз, к искреннему удовольствию моих солдат, ещё издали махал им рукой и приветственно кричал:

– Давай, давай работай, хлоп твою мать!