Творческая эволюция

Нам очень трудно, однако, понять это, так как мы можем представить себе организацию только как производство. Но одно дело производить, а другое организовать. Человеку свойственна первая операция. Она состоит в собирании материальных частей, выделенных таким образом, что их можно включить одни в другие и получить от них общее действие. Эти части, так сказать, располагаются вокруг действия, являющегося наперед их идеальным центром. Словом, производство идет от периферии к центру или, как говорили философы, от множественного к единому. Наоборот, работа организации идет от центра к периферии. Она начинается в пункте, представляющем почти математическую точку, и распространяется вокруг него концентрическими, все расширяющимися волнами. Производство тем энергичнее, чем большим количеством материи оно располагает; оно состоит в концентрации и сжимании. Наоборот, организация походит на взрыв; ей нужно сначала возможно меньшее помещение, минимум материи, точно как будто организующие силы неохотно идут в пространство. Сперматозоид, приводящий в движение эволютивный процесс зародышевой жизни, представляет одну из самых мелких клеток организма, да и то только очень малая доля сперматозоида принимает действительное участие в этом процессе.

Но это только поверхностные различия. Всмотревшись ближе, мы нашли бы, вероятно, более глубокую разницу.

Продукт производства отражает форму работы при производстве; мы хотим этим сказать, что производитель находит в продукте именно то, что он в него вложил. Чтобы сделать машину, он изготовляет ее части одну за другой и потом собирает их; в готовой же машине можно видеть и самые части, и их сборку. Здесь результат вполне представляет работу в целом, и каждой части работы соответствует часть результата.

Я признаю, что позитивная наука может и должна действовать, как если бы организация была такого рода работой. Только при этом условии она может касаться органических тел. Ее задача состоит не в открытии сущности вещей, а в указании возможно лучших способов воздействия на них. Физика и химия уже далеко подвинулись вперед, а живая материя только в той мере подлежит нашему воздействию, в какой мы можем считать его физическим и химическим процессом. Только тогда организация может подвергнуться изучению наукой, когда органическое тело будет уподоблено машине. Клеточки при этом будут частями машины, а организм – их соединением. A элементарные работы, организовавшие отдельные части, будут считаться реальными элементами работы, организовавшей целое. Такова точка зрения науки. Совсем иначе, по нашему мнению, обстоит дело в философии.

Мы думаем, что органическая машина в целом хорошо представляет целое организующей работы (хотя это верно только приблизительно), но части машины не соответствуют частям работы, ибо материальная часть этой машины представляет совокупность не средств, применявшихся при этом, а побежденных препятствий; это скорее отрицание, чем положительная реальность. Мы показали, например, в одной из предшествующих работ, что теоретически зрение способно охватить бесконечное множество вещей, недоступных нашему взору. Но такое зрение не превратилось бы в действие, и оно было бы пригодно привидению, а не живому существу. Зрение живого существа имеет деятельный характер и ограничивается объектами, на которые живое существо может действовать; это зрение, направленное по определенному каналу, и зрительный аппарат представляет простой символ работы канализации. Поэтому создание зрительного аппарата столь же мало объясняется соединением его анатомических элементов, как прорытие канала – доставкой земли, составляющей его стенки. Механическое воззрение гласит, что земля доставлялась воз за возом; телеология добавляет, что земля явилась не случайно, что землекопы преследовали определенный план. Но то и другое учение ошибается, ибо канал создался совершенно иным путем.