Мой опыт со звуком. Для меня звук – это освобождение. Если я делаю что-то недостаточно правильно, судья во мне обвиняет меня, и я издаю едва слышный визг, похожий на скулеж. Все это копилось во мне на протяжении недель и месяцев. Там так много боли, вины, неспособности доставлять удовольствие и фрустрации. В пятницу я издала вопль, шедший из моих кишок, – я знаю, он шел оттуда, потому что непосредственно перед тем, как он раздался, я почувствовала некоторое расстройство, происходившее прямо там. Я не хотела выпускать наружу какие-либо чувства. Я так старалась сидеть на них, удерживать их, говоря при этом самой себе: не выпускай это, не выпускай это… не выпускай это… держи, удерживай, убери свои чувства…. ВЫПУСТИ ЭТО! А-а-а-а-а-а-а-ай-й-й-й-йя-я-я-я! Я рухнула в саму себя, измученная, плачущая, опустошенная.
На следующий день я собиралась отреагировать на свою фрустрацию. Так много фрустрации накопилось в моей жизни… Я колотила себя по ногам, трясла сжатыми кулаками в воздухе, сжала челюсти и издала вовне нечто примитивно звучавшее: «Анх». Оно шло из моей грудной полости, протискиваясь через глотку. Это была попытка звука выйти вовне…. Я продолжала колотить по ногам и вытягивать руки, продолжала издавать нечленораздельное ворчание до тех пор, пока не обессилела и не охрипла. Я почувствовала себя очищенной. Я почувствовала, что выпустила воздушный шар фрустрации и он улетел прочь, чтобы в итоге раствориться во вселенной.
В моем окружении и в моей жизни всегда было место для визуального искусства. В последние несколько лет я погрузилась в дневниковые записи и наслаждалась тем, что из этого получается… Теперь я начинаю открывать для себя другую составляющую – звук. Это кажется примитивным – создавать высказывания, не оформленные в слова, – однако более соответствующим сущности, то есть той части меня, у которой нет тела, формы, языка…
Без всякого сомнения, работа со звуком в течение уик-энда подключила меня к моему духовному я. Это был самый впечатляющий опыт на протяжении двухдневных занятий. Я предварительно распевалась, чтобы позволить моим внутренним звукам выйти вовне в моменты напряжения. Однако напряжение, которое я чувствовала в шее и плечах, шло поперек моих голосовых связок и вверх через гортань и рот… Вместо того чтобы уговаривать себя, что нужно удерживать все это внутри, нельзя беспокоить других всем этим, не следует говорить до тех пор, пока это не оформится в речи или что хорошие девочки видны, но не слышны, я дала себе разрешение выпустить вовне все это в ходе выполнения упражнений.
Упражнение, которое больше всего «сдуло» меня, я выполняла с партнершей, с которой, глядя друг другу в глаза, мы начали выпускать вовне наши собственные личные звуки. Поначалу мой звук был тихим и низким, но я чувствовала разгоравшийся внутри огонь и знала, что должна подбросить изрядное количество уголька, чтобы внутренний жар разгорелся по-настоящему. Распрямив диафрагму, я увеличила подачу и силу того, что получалось на выходе. С каждым вздохом звук становился более интенсивным. По мере того как вырастал уровень в децибелах, нечто подобное происходило с моим духом и телом. И как только я достигла максимума в звучании, возникла истинная сущность моего духовного естества. Я плавала в пространстве, в пустоте с искрами света; там было много движения, моих мельканий. Я была в экстазе. Я чувствовала себя свободной, погруженной в ощущение отсутствия ограничений, ожиданий, потребностей или желаний. К тому же я чувствовала себя очень живой.
Звук изливался без какого-либо усилия с моей стороны. Мое дыхание замерло, диафрагма была пуста, тем не менее я продолжала издавать этот звук… Я знала, что мои ноги все еще стоят на этом темном, серо-синем ковре, в то время как моя голова находится в другой сфере. Мое тело задрожало, руки широко распростерлись в стороны, и я почувствовала, как мое лицо становится пунцовым.
Настало время вернуться. Остановившись, я глубоко вдохнула и медленно опустилась на ковер. Потом я погрузилась в это состояние еще раз. Звук был не столь интенсивным, как ранее, но я знала, что снова нахожусь в контакте со своим телом. В ходе второй попытки… я заметила, что совпадала с партнершей. Мы дышали синхронно, и уровни громкости нашего звучания были сходны. Я чувствовала себя очень связанной с ней, пока мы путешествовали вдоль своих звуковых дорожек.
Я услышала, что кто-то позади говорит, что пришло время заканчивать путешествие. Моя партнерша и я снизили интенсивность звучания, а затем оно превратилось в смех. Ах! Еще больше освобождения! Мы смеялись, смеялись и смеялись, когда все уже расселись. Она спросила меня, куда, по-моему, смех мог завести нас, если бы мы обе не были ограничены временем. Возможно, в слезы, предположила я. Она улыбнулась и кивнула, соглашаясь. Я чувствую, что плач был бы финальным завершением опыта со звуком…
Наружу вышло много всего: запреты, храбрость, страх, бесстрашие, неизвестное, маленькая девочка во мне, ненависть, огромное количество накопившегося гнева, сомнение и потерянная наивность… Я чувствовала себя очень энергетизированной к концу упражнения и очень
Интеграция – это слово пришло ко мне в конце занятия. Так много способов обретения внутреннего пути… движение, драматизация, письмо и звук. Каждый из них имеет сильные стороны, достоинства, помогающие глубже заглянуть в саму себя{22}
.