Творческий отпуск. Рыцарский роман

Нас это не касается; но Фенвик решает радировать нашу благодарность за совет укрыться на острове Ки, заметить, что это место не нанесено на наши, надо сказать, ограниченные карты, быть может, даже попроситься взглянуть на их собственную 12221, чтобы взять пеленг от острова Ки на поля следующей карты повыше, которая у нас осталась. Никакого ответа. Ну, они на якоре; их радисту незачем стоять вахту. Но теперь любопытство Фенна удовлетворить необходимо; маленькие тайны оказываются безобидными, каким такое обычно и бывает. Тут мы видели первую черную женщину в экипаже яхты: такое зрелище греет душу! Дождь почти совсем прекратился (и недвижный воздух опять удушлив); он просто заскочит к ним на нашем собственном тузике и поздоровается.

Но ты осторожней, волнуется Сьюзен; дело тут и впрямь нечисто. Мы еще не высказали другую возможность, пришедшую на ум нам обоим: когда Береговая охрана США попыталась сократить морские грузопотоки нелегальных наркотиков вокруг Флориды и на побережье Залива, оборот этот возрос у побережья Новой Англии и в Чесапикском заливе. Бдительное патрулирование береговой полосы такой протяженности и замысловатости невозможно, а прибыли, о которых идет речь, таковы, что контрабандисты, как стало известно, могут приобрести прогулочную яхту за $100 000 и после единственного успешного рейса затопить ее в море. Если о. Ки не разработка Компании; быть может, даже если и разработка, – ох, это пугает; но от таких, как Эйджи и Тёрнер, нам кое-что известно о связях Компании с мафией…[49]

Нам необходимо прикрутить и паранойю, и писательское ощущенье интриги, объявляет Фенвик, подтаскивая шлюпку за фалинь. Но едва оседлывает он транец «Поки», чтобы спуститься в нее, его останавливает врум-врум крупных дизелей. Из кормовых портов «Баратарианца» клубится дым выхлопа, и мисс Желтый Дождевик брашпилем выбирает якорь. Не успевает Фенн спуститься, чтобы вновь попробовать УКВ, как траулер выскальзывает из бухты По в открытый Залив, к далекому грому.

Фенн все равно пытается: Парусная яхта «Поки» вызывает моторную яхту «Баратарианец-Два», эт сетера. Нет ответа. Время 1730; дневного света еще хватит, чтобы пошарить по этим лесам. Никаких гвоздей, постановляет Сьюзен: ни мы вдвоем, ни ты один. И хоть оба мы устали, думаю, сегодня ночью нам нужно стоять вахту.

Договорились. Фенвик даже раздумывает, не распечатать ли верный девятимиллиметровый пистолет, пока Сьюзен ему не напоминает сентенцию Чехова о том, что пистолет, повешенный на стену в Действии Первом, в Действии Третьем обязан выстрелить.

Тогда давай уберем в кобуру и наше воображение, понуждает ее Фенн. Музыка. Ром. Любовь. Ужин. И пора дать Кармен Б. Секлер знать, что мы вернулись. А она уж обзвонит остальных.

Так мы и поступаем прежде всего. Сьюзен подымает морского радиооператора с острова Соломона, оператор коммутирует нас с «Ма Белл»; мы слышим, как «У Кармен»[50] звонит телефон. Царапучий голос Мириам произносит: «У Кармен», – и Сьюзен-черноглазка вопит от радости: Мими!?

Сьюз?

Мы дома!

Сестры еще несколько мгновений визжат друг дружке, как школьницы: У нас все хорошо! У нас все хорошо! У нас тоже все хорошо! У нас пару ночей назад был этот жуткий шторм, но теперь все хорошо! Мы за вас переживали; чуть весь Балтимор к чертям не сдуло. Вы где? Ну, мы точно не знаем, Мимси: про это место мы раньше никогда не слыхали: остров Ки у нижнего западного побережья, возле реки Йорк. Но мы в безопасности и завтра двинемся наверх! Как Ма? Она там? Ма прекрасно. Она сегодня вечером с Бабулей[51]. Здесь только я да Иствуд Хо[52] и мальчики[53]. Еще слюнтяи и синяки. Иствуд занят на кухне; я заправляю баром; Си вытирает столики. Секундочку, Шуш[54]; мне нужно напоить животных.

Трубка платного телефона у нее с грохотом падает; в каюту «Поки», в притихшую бухту По несуразно несутся звуки Счастливого Часа «У Кармен». Очень это в духе Мириам – не задуматься о том, что лязг трубки о металлическую полочку открытой кабинки телефона-автомата может оглушить собеседника, а подключенные радиотелефонные звонки по межгороду очень дороги. Не важно: улыбаясь и закатывая глаза, мы слушаем знакомый гомон Феллз-Пойнта.

Наконец Мириам произносит: Сьюз? Заодно мне пришлось подтереть жопу Эдгару; он насрал себе в «Памперс». Поздоровайся с тетей Шуши, Эдгар. Сраный Иствуд в бар даже выйти не желает, пока я говорю по телефону, потому что тут какой-то мудак читает стихи, которые, Иствуд говорит, отстой. Как там дядя Фенн?

Он чудесно; он лучше всех. Фенн берет микрофон: Я чудесно, Мим; я лучше всех. Ты все еще позволяешь этому субчику Хо вытирать о себя ноги?

Настанет день, и я его выставлю за порог, дядя Фенн. Положение такое. У него поэтическая вольность. Ты по-прежнему любишь мою сестру больше, чем Бог любил мироздание? Только, блядь, попробуй не любить.

Очень на это уповаю. Слушай, Мимс: передай Кармен, что мы надежно добрались до Чесапика, и сама передай Шефу, и Вирджи, и Оррину, и Джули, или пусть она передаст. Только не забудь, ладно?