Творческий отпуск. Рыцарский роман

Больше ни звука, пока вновь не заводятся лягушки. Сью обхватывает себя руками в похолодавшем воздухе. Фенн сажает ее себе на колени и целует ей груди, благодатно без шрамов. Мы помним, что сейчас не сезон ни для какой дичи; а ночная охота и вообще незаконна. Остров Ки, полагаем мы, мог бы, конечно, оказаться чьим-нибудь частным охотничьим заказником. Или же треснуть мог выхлоп – но мы не слышим никакого мотора. Ветка у дерева вдруг сломалась? Но мы не слышали ни шелеста листьев, ни удара оземь. Что же сталось с нормальным сном?

Для ободрения мы говорим – но не о наших недавних историях, а о

НАШЕЙ ИСТОРИИ.

По мнению Сьюзен, уместно, что мы, так сказать, пустились в ночное странствие, а это для мифов о скитающемся герое одна из общих черт. Еще более уместным кажется ей, что последние несколько дней, не считая нашей задержки из-за шторма во вторник, курс наш лежал преимущественно на запад, а это традиционное направление приключений. Фенвик считает, что она допускает некоторую натяжку, с учетом того, что первая половина нашего отпускного круиза пролегала преимущественно на юг, а вторая половина, включая и то, что ждет нас впереди, лежит преимущественно на север. Но он не без удовольствия понимает, что история наша следует, в общем и целом, знаменитой традиции: вызов, отбытие, шаг за рубеж, испытания инициации, эт сетера. Он объявляет это, однако, нашей авторской прерогативой – изгибать шаблон, чтобы он с нашей историей совпадал, главное – не изгибать историю, чтобы совпадала с шаблоном.

Сьюзен соглашается и напоминает нам, что именно после шага за рубеж все обычно становится темным и таинственным. Рубежом нашим мысы Хенри и Чарлз стали только под конец дня, а вот остров Ки и бухта По – уже на верном пути.

Есть они на карте или нет, добавляет Фенн.

Его жена полагает, что у нас тут закавыка. Традиция требует, чтобы перед шагом за рубеж между светом и тьмой, действительностью наяву и сновидческим приключеньем герой обрел себе проводника или помощника. Но при условии, что рубежом у нас были Хэнк и Чак, мы не только не обрели проводника и помощника до того, как за него шагнули; мы его потеряли: карту 12221.

И нас едва не рассекло пополам Береговой охраной США, ворчит Фенн. И довольно сильно нервировал старина «Баратарианец-Два». Такой себе помощничек. Он рассуждает дальше: Как бы там ни было, у нас в истории нет никакого особенного героя. Мы ее герой. Значит, и помощником будем мы. Я стану твоим помощником; ты будешь моим.

Рука руку моет, произносит Сьюзен, цитируя Бабулю. Я мерзну.

Значит, если наша история собьется с курса, предписанного шаблоном, ну его, тот шаблон. Мы уже решили, где ее начать?

О, посередине, говорит Сьюзен, определенно. Ин медиас блядь рес, как сказал бы мой помощник.

Не успеет его помощник редакторски вычеркнуть эту проходную вульгарность. Ладно: начнем со шторма в море, как большие мальчики, а экспозицию впишем по ходу дела левыми руками.

Дрожащая Сьюзен указывает, что читатель еще не знает, к примеру, о ее соблазнении Фенвика на острове Какауэй в 1972-м или о старинной влюбленности в нее Феннова сына Оррина. Нашим левым рукам скучать не придется.

Угу. Ты меня соблазнила?

При небольшой помощи моего помощника. Я опять иду спать. Спокойной ночи, Фензеле.

Спокойной ночи, Сузеле. Спокойной ночи, Мириам. И Кармен Б. Секлер, и Хава, и Шеф, и Вирджи, и Оррин, и Компания. Мэрилин Марш – тоже; вся труппа. Спокойной ночи, все.

Ага. Спокойной ночи, Мэрилин Марш. Сколько времени?

Три. Снимемся отсюда, как только рассветет.

Мы забыли Гаса и Манфреда.

Спокойной ночи, бедняги. Покойтесь с миром.

Читатель про Гаса и Манфреда еще даже не знает вообще-то.

Того, чего читатель еще не знает, хватит на целую книгу.

Ой. Это кто сказал?

Я.

II Вверх ведет нас Чесапик, Вверх ведет нас Чесапик, Вверх ведет залив Чесапик

1 Соломон

Рано поутру Фенвик Скотт Ки Тёрнер рапортует, что хотя остаток его вахты миновал без происшествий, ему все время не давали покоя сны о Манфреде, Гасе, Оррине, Мэрилин Марш, Джоне Артуре Пейсли, о Центральном разведывательном управлении США, о них самих. Сьюзен Рейчел Аллан Секлер, умываясь, рапортует, что и ей не давали покоя сны – о Мириам, Бабуле, Кармен Б. Секлер, Шефе и Вирджи Тёрнерах, о ней самой и о Фенне. Между прочим, ей не показалось, что они соответствуют Теории пяти снов.

Что такое Теория пяти снов?