Творческий потенциал современной школы

Это течение ставило целью преодоление материализма, защищавшегося «школой Чернышевского»; объявляло своей задачей богоискательство, выдвинуло лозунг защиты «настоящей русской философии». В 1909 году представители «духовного возрождения» выпустили сборник статей «Вехи», в котором выступали против радикализма, против революционных настроений русской интеллигенции. Последняя обвинялась в абсолютизации ценностей разрушения. На фоне революционных событий 1905-08 гг. это была идейная контрреволюция.

Однако социально-политические оценки «веховства» весьма преходящи, они имеют отношение лишь к конкретному моменту русской истории, именно к первой русской революции, когда страсти противоборствующих сторон горели ярким пламенем. Теперь же можно увидеть в статьях названного сборника более фундаментальные пласты мысли. В них просматривается замысел о проектировании будущей духовной жизни и России, и объединенного человечества.

Во главе этой жизни предполагалась обновленная интеллигенция, несущая с собой внецерковную христианскую философию, а также просвещенную сквозь призму науки веру и облагороженное христианством знание. Например, Н. Бердяев подчеркивал, что высшее знание, которое он связывал с философией, должно подниматься над злобой дня. Он же говорил, что интересы творчества нельзя ставить ниже интересов распределения и уравнения. Он сетовал по поводу низкой философской культуры русской интеллигенции XIX века, отмечал, что в трудах русских мыслителей прошлого не были освещены вопросы о духовной культуре (в качестве исключения называл П. Чаадаева, В. Соловьева и Ф. Достоевского). Н. Бердяев сетовал, что интересы теоретической мысли у нас были принижены. Он говорил о необходимости перехода к конкретному идеализму, и онтологическому реализму, к живому бытию - через мистическое постижение. Наш философ выступал за примирение знания и веры. Вместе с тем, он говорил, что современная ему мистика нуждается в философской объективности. Но еще более настаивал на том, что нужна положительная религия, способная синтезировать знания и веру. Такую задачу уже позже в России стремились решить П. Флоренский, А. Мень и др.

В статье С. Булгакова «Героизм и подвижничество» отмечалось, что ожидания от русской революции не оправдались. Русское государство не обновилось и не укрепилось, в стране наступил мрак: идут многочисленные смертные казни, налицо необычный рост преступности, огрубление нравов; в литературе - вал порнографии... С. Булгаков говорил, что отныне утратили значение как наивная вера славянофилов, так и розовые утопии старого западничества. Разрушительная энергия революции оказалась сильнее созидательной. Мыслитель восклицал, что для преобразования России нужен образованный класс с русской душой, с просвещенным разумом, с твердой волей. Он признавал героизм старой интеллигенции, устоявшей под полицейским прессом и выросшей на клятве борьбы с самодержавием. К основным чертам русской интеллигенции С. Булгаков относил мученичество, мечтательность, утопизм, антимещанство. Но вместе с тем указывал на наследственное барство, неприятие упорного труда.

Разумеется, С. Булгаков говорил не обо всей русской интеллигенции. В его характеристике нет упоминания о разночинной и народнической интеллигенции, нет речи о революционной интеллигенции марксистского направления. Зато, будучи религиозном мыслителем, он подчеркивал переход значительной части интеллигентов на позиции атеизма. Этот атеизм, по мнению С. Булгакова, неглубок и берется на веру, как религия наизнанку. Для многих образованность и просвещенность стали синонимами религиозного индифферентизма. На атеизме, полагал С. Булгаков, культуру не построишь, поскольку для культуры важны высшие абсолютные ценности, а они даются только религией.

С. Булгаков имел в виду христианскую религию, а мечтал об общечеловеческой культуре как предмете веры и идеале. Но ведь человечество неоднородно по культуре и по фундаментальным верованиям. Есть разные типы мировой культуры, разные системы высших ценностей. Взять, к примеру, ценность человеческой жизни, и мы увидим, сколь по-разному она воспринимается христианством, исламом, иудейством или буддизмом. Сколь различен должен быть жизненный путь и подвиг человека, чтобы по меркам высших ценностей была оправдана его личная судьба, жизнь и смерть. Добавим, что разные культуры во многом оказываются несовместимыми, ведут подчас кровавую борьбу друг с другом. Как в таких условиях сформироваться идеальной общечеловеческой культуре, построенной на традиционных религиозных ценностях, непонятно.