Творение. История искусства с самого начала

Скромный облик цистерцианских зданий отражал пейзажи отдаленных уголков природы, где основывались эти монастыри. Одна из самых ранних построек — аббатство Фонтене (Бургундия) — стоит посреди лесов и холмов, и когда вы входите в монастырскую церковь, вы словно попадаете в настоящую пещеру. Высокий цилиндрический свод опирается на массивные стены, никакие декоративные элементы не разрывают пространство, двери и окна низкие и простые. Стремление к сельскому уединению сочеталось здесь с отказом от украшательства как сознательной реакцией на декоративные изыски аббатства Клюни и других вдохновленных им построек, таких как собор в Отёне.

Эта реакция нашла свое выражение в одном прославленном письме. В своей «Апологии к Гиллельму», обличительном тексте 1125 года, цистерцианский аббат Бернар Клервосский, критик и соперник Петра Достопочтенного, аббата Клюни, блестяще расправился с фантастическими резными украшениями, типичными для клюнийской архитектуры:

… в тиши монастыря, перед глазами братьев во время их чтения — что здесь делает эта нелепая уродина, этот изумительный образчик безобразной красоты и одновременно прекрасного безобразия? Что делают здесь эти мерзкие обезьяны? Лютые львы? Уродливые центавры? Эти твари, полулюди-полузвери? <…> Вон там — животное с передом коня и задом козла; а тут тварь с рогом на лбу и лошадиным телом. Повсюду такое обилие и потрясающее разнообразие противоречивых форм, что по мрамору читать интереснее, чем по книге, и можно провести весь день, разглядывая каждое из этих чудищ, вместо того чтобы размышлять о Законе Божьем. Боже милостивый! Коль не стыдитесь этой бессмыслицы, то хотя бы подумайте о расходах![208]

Бернар протестовал не только против расточительности клюнийцев, но и против того, чтобы отвлекаться на столь неестественные картины. Как бы ни были благородны и прочны интерьеры таких церквей, задуманные будто бы самой музыкой, в конце концов, они возникали в умах людей, слишком вовлеченных в материальную суету — агента земной роскоши. Вскоре отказ от приверженности материи обрел свое выражение в архитектуре, проникнутой чем-то более непостижимым, чем звук. Новая церковная архитектура будто нарушала законы природы, взмывая ввысь: эти невесомые, прозрачные конструкции были вылеплены не из звука, а из самого света.

Истоки этой новой архитектуры света можно свести к энтузиазму одного человека, аббата парижского монастыря Сен-Дени Сугерия. Это был честолюбивый и одаренный человек, пользовавшийся доверием французских королей и игравший важную роль в политической жизни своего времени. В 1137 году он начал расширять построенную еще при Каролингах церковь Сен-Дени — одно из старейших и почтенных аббатств во Франции, тесно связанное с французской королевской семьей[209]. Церковь остро нуждалась в ремонте, кроме того, требовалось как-то изменить ее, чтобы приспособить к постоянно увеличивающемуся потоку паломников, прибывающих в аббатство Сен-Дени поклониться реликвиям, среди которых был даже гвоздь предположительно из Креста Господня. На фасаде с западной стороны под двумя башнями^{19} были построены три больших портала с массивными бронзовыми дверьми, обрамленными каменными рельефами, на которых были изображены цари и царицы из Ветхого Завета. Порталы соответствовали трем продольным нефам. На центральном тимпане располагалась картина Страшного суда, подобная той, что была на соборе в Отёне, а выше над ним — большое круглое окно-роза, похожее на колесо, с цветными стеклами. Появление в аббатстве Сен-Дени цветных витражей определило облик всей западной церковной архитектуры. Цветное стекло применялось еще в англосаксонских церквах с VII века, но особенно удачно оно было использовано в начале XII века при перестройке Кентерберийского собора после завоевания Англии норманнами. Яркие цветные сполохи на каменных стенах напоминали раннехристианские мозаики. Но именно в Сен-Дени весь интерьер церкви оказался впервые пронизан цветными лучами.

Амбулаторий аббатской церкви Сен-Дени, Париж. Около 1140–1144