Творения

Пророк сам себя осудил на смерть и решился опасностью своей жизни избавить их от ужаса. Но они все еще чувствовали великий страх и медлили приступить к совершению убийства, но желали спасти раба Божия и живаго высадить на берег, и лучше таким именно образом отвратить От себя гнев (Божий). Посему они употребляли все усилия, чтоб привести корабль к берегу; но все старания их оказались напрасными, потому что ветер производил неодолимое для них волнение и своими неистовыми порывами устремлялся против корабля. После сего они уже обращаются к умилостивлению Бога молитвою и взывают о прощении им поступка, как не желающим убийства, но как бы (невольно) уступающим Его приговору и вынужденным наконец к отданию Ионы морю и действительно отдавшим. Приняв его, оно успокоивается наконец, распространяет тишину и корабельщикам подает надежду спасения; всегда послушное божественным мановением и повинуясь повелениям Господним оно быстро становится тихим.

Ст. 16. И убояшася мужие страхом великим Господа, и пожроша жертву Господеви, и помолишася молитвами.

Уверовав, что есть единый и по существу Бог, они получили великую пользу, хотя и разнствовали нелепым заблуждением и думали, что существуют в мире безчисленные боги. Итак они приносят жертву по естеству, единому и истинному Богу, оставив своих и бросив тех, которых почитали по заблуждению и которые похищали славу, подобающую Богу, — дают Ему обеты, хотя они обыкновенно делали это морским демонам. Сынам Еллинов казалось, что владычество над морем предоставлено некоему Посейдону, ибо все у них басни, пустословие и страшное безумие; мы же прославляя Того, Кто по природе Бог, истинно говорим Ему: Ты владычествуеши державою морскою и проч. (Псал. 88, 10).

Гл. II ст. 1. И повеле Господь киту великому пожрети Иону, и бе Иона во чреве китове три дни и три нощи.

Бог повелевает киту мановением воли Своей; ибо стóит только Ему восхотеть, чтоб совершилось что–нибудь — и это становится законом, приходит в исполнение и получает силу закона. Мы этим не говорим того, что Бог всяческих дал повеление киту так же, как Он повелевает и нам самим и святым Ангелам, как бы внушая уму то, что должно делать, и сообщая сердцам знание того, чего Он желает; ибо утверждать, что Бог всяческих с людьми обращается точно так же, как и с чудовищами, совершенно глупо и недалеко от безумия. Но, конечно, можно сказать, что вообще повеление бессловесным ли животным, или стихиям, или какой–либо части творения бывает для них, говорю, законом, и угодное Ему повелением; так как все повинуется Его мановениям, хотя образ повиновения для нас совершенно непостижим, для Него же вполне известен. Итак (Иона) проглатывается китом без всякого повреждения и был в нем три дня и три ночи. Может быть это покажется кому–либо делом противоестественным и не соответствующим требованиям разума. И прежде других не поверят этому те, которые не знают по естеству и истинного Бога, но преданы обольщениям демонов. Скажут: каким образом он мог остаться жив, находясь в ките? каким образом при поглощении он не потерпел вреда? или как выдержал свойственный чреву жар? как окруженный толикой влагой, находящейся, говорю, во чреве кита, мог он жить? в особенности же, каким образом он не был уничтожен, варимый одинаково с пищей? ведь (для кита) он был совершенно слабым и весьма удобным для истребления тельцем. Отвечаем, что это событие по справедливости дóлжно считать истинно чудесным, превышающим понимание и выходящим из пределов обычных явлений. Но если сказано, что Бог совершил его, то кто же не поверит этому? Ведь Божество всесильно и легко преобразует природу предметов во что Ему угодно и ничто не может оказать противодействие Его неизреченным мановениям. Так то, что по своей природе подлежит тлению, вследствие Его хотения может оказаться недоступным тлению; а твердое, несокрушимое и недоступное законам тления может весьма легко подвергнуться разрушению; ибо природою у существ, по моему мнению, бывает то, что угодно Творцу [43]. Впрочем надобно знать и то, что сыны Еллинов, составившие у себя мифы, говорят, что Геркулес, сын Алкмены и Зевса, был поглощен китом, но опять извержен, с обнаженною от присущего чреву чудовища жара головою у него, совершенно лишившегося волос. Об этой повести упоминает Ликофрон; а он был у них одним из знаменитых людей. Он говорит о нем, называя его:

«Трех–вечерним львом, которого некогда челюстями

Тритонов поглотил острозубый песъ».