Творения

Сию–то возлюбив красоту, посредник и невестоводитель невесты сей, богомудрый Павел изрек сие исполненное любви слово: Кто ны разлучит от любве Божия; скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч; якоже есть писано: яко Тебе ради умерщвляеми есмы весь день: вменихомся якоже овцы заколения (Рим.8:35–36). Потом показывает и причину терпения; ибо говорит: во всех сих препобеждаем за возлюбльшаго ны (8:37). Приемля во внимание, кто мы и каких насладились благ, рассудив, что не мы первые возлюбили, но сами возлюблены и потом уже воздали любовию, и возлюблены, когда ненавидели, врази бывше примирихомся (Рим.5:10), и не сами умолили сподобить нас сего примирения, но дан нам ходатаем Единородный, и мы, оскорбившие, утешены оскорбленным; а сверх этого представив в уме Животворящий Крест Распятого за нас, спасительныя страдания, прекращение мучительства смерти, дарованную нам надежду воскресения — все сие и подобное сему приемля во внимание, препобеждаем встречающиеся нам скорби и, памятование благодеяний противополагая временному злостраданию тела, с любовию переносим приражение горестного; потому что сравнивая печали житейские с любовию ко Владыке, находим их крайне легкими. Если соберем вместе все мнимые приятности и удовольствия, то противополагаемая им Божественная любовь показывает, что они несостоятельнее тени и кратковременнее весенних цветов.

Сие Апостол ясно выражает, как в приведенных уже словах, так и в том, что говорит далее: Известихся бо, говорит он, яко ни смерть, ни живот, ни Ангели, ни Начала, ниже Силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем (Рим.8:38–39). Поелику выше, представив только одно печальное, сравнивал скорбь, тесноту, гонение, глад, наготу, беду, меч, т. е. насильственную смерть, то здесь справедливо к скорбному прилагает и радостное, к смерти — жизнь, к чувственному — мысленное, к видимому — невидимые силы, к настоящему и преходящему — будущее и постоянно пребывающее; сверх же того — глубину геенны и высоту Царствия; но сравнив это и нашедши, что все: и Печальное, и радостное — уступает любви и что утрата любви нестерпимее мучения в геенне и показав, что если бы только было это возможно, то при любви Божественной и угрожающее мучение предпочел бы он обетованному Небесному Царству без любви, Апостол в упоении любовию, доискивается и несуществующего и усиливается даже это сравнивать с любовию к Богу, ибо говорит: ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем, т. е. не только всему в совокупности: видимому и невидимому — предпочитаю любовь к Спасителю и Искупителю, но если бы открылась и другая какая тварь, высшая и лучшая этой, и та не убедит меня изменить любви. Но если кто предложит мне и радостное, только без любви — не приму. А если кто за любовь причинит мне и скорби, они будут для меня вожделенны и крайне любезны. И ради любви для меня голод приятнее всякого наслаждения, гонение сладостнее мира, нагота привлекательнее багряницы и златотканых одежд, беда усладительнее всякой безопасности, насильственная смерть предпочтительнее всякой жизни, потому что самая причина страданий делается для меня отрадою, так как невзгоды сии приемлю за Возлюбившего и вместе Возлюбленного.