Творения

Итак, мы можем установить пятичленную последовательность: 1)Бог как начало, Творец (, ); 2) сущность сама является началом своего движения; 3) эти движения — дейст- вования естественных сил (способностей), направленных к их целям; 4) цель, с одной стороны, — это само действие, а с другой — результат действия; 5) направленность к цели мотивированна Богом, конечной целью (, ). Бог также вмешивается в движение, или надзирает за ним; Он делает это как промыслитель (ThOec 1.10; Аmb 10, 1133С). У Максима словоупотребление в этой последовательности, особенно и (= 3 и 4) далеко не жесткое, что видно из его утверждения: «…ибо stasis — это не природное действие genesis'a, но конец природной силы или действия, или чего еще, как бы это ни назвать» (АтЪ 15, 1217D11–13). Самый слабый элемент рассматриваемой последовательности — четвертый, вследствии его неустойчивости из-за воздействия пятого. Кажется, он действительно исчезает в Аmb 7, где конечный покой описывается как обусловленный единым действием Бога и святых, по сути же — одного только Бога (АтЪ 7, 1076D).

Действие — сущностное проявление природы

Следовательно, не будет неуместным сделАmb обзор отрывков из Ambigua, где действие явным образом есть существенное проявление сущности. Разбор антиарианского отрывка из Григория предоставил Максиму возможность различить два типа действий. Первый тип производит нечто из того же рода и сущности, нечто совершенно то же, что и производящий действие (АтЪ 26,1268A If)· Это может быть понято, вероятно, как природное рождение или как имманентное действие мысли[2913]. Максим прилагает его к рождению Отцом Сына. Второй тип действия производит из подлежащего материала нечто иное, чем его собственная сущность (АтЪ 26, 1268А13–В2).

Комментируя другой антиарианский отрывок Григория, Максим говорит: «Ибо если о силах души, которые, возможно, назовет кто- нибудь исполнением ее сущности, мы говорим, что они действуют в той сущности, коей они причаствуют, но [мы] не [говорим], что они могут двигаться, производя [какое-либо] законченное действие без согласия хотящего… ибо дело вовсе не следует за силой [или способностью], если у нее нет толчка (lb>) [со стороны] того, чья [это] способность, привносящего в нее конкретную, действительную цель , тогда как сама по себе она безыпостасна[2914]»[2915] (АтЪ 24, 1261С2–8, C12–D1). Этот отрывок по преимуществу относится к способностям ума, а следующий — скорее к жизненным способностям. Он взят из места, посвященного отрицанию предсуществования тел: «Но если [тело] совершенно лишено души и ее жизненных сил, ясно, что оно мертво» (Amb 42, 1336С12–14). Силы и действия души считаются существенной частью сущности.

Относительно внутренних сил, мысли и воли мы находим дальнейшее определение в Ер 6. Кто из здравомыслящих, пишет Максим, не знает, что «вечное движение души окрест прекрасного и благого — не что иное, как природное действие, совершаемое к, и благодаря той причине, которой она обязана своим существованием» (Ер 6, 432В7- 10)[2916]? В следующем письме (Ер 7, 436В) утверждается метафизическая невозможность для сущности души быть когда-либо лишенной ее собственных сил (т. е. ума и разума). Душа, таким образом, всегда проявляет свои силы.

Следовательно, совершенно ясно, что ни обретение конца (цели), ни stasis не могут означать, что все действия прекращаются. Здесь уместно вспомнить то различие в stasis'e, которое ввел Максим. Stasis этого мира, с его пространством и временем, всегда ограничен, поскольку этот мир конечен. Но этот ограниченный stasis заканчивается с приходом бесконечного stasis'а, в котором прекращается всякое (противоположное) движение (Thal 65, 757С10–760А). Это подразумевает бытие в Боге, приснодвижный покой (stasis), неизменное тождественное движение, непосредственное и постоянное пребывание в первой причине.

Триада в христологинеском споре