Творения

43) Если спросят: почему же явил Себя не в других лучших частях твари, и в орудие употребил не что–либо лучшее, например: солнце, или луну, или звезды, или огонь, или эфир, но одного человека? — то пусть знают, что Господь пришел не показать Себя, но уврачевать и научить страждущих. Ибо явиться только и поразить зрителей — значило бы прийдти на показ. Врачующему же и научающему свойственно было, не просто прийдти, но послужить к пользе имеющих нужду в помощи, и явиться так, чтобы это было стерпимо для нуждающихся, и чем–либо превосходящим потребности страждущих не были приведены в смущение требующие помощи, от чего и Божие пришествие соделалось бы для них бесполезным. Никакая тварь не заблуждала в понятиях о Боге, кроме одного человека. Конечно, ни солнце, ни луна, ни небо, ни звезды, ни вода, ни эфир не изменяли своего чина, а напротив того, зная Создателя своего и Царя — Слово, они пребывают, какими созданы; только люди уклонились от добра, вместо истины измыслили себе не сущее, и честь, подобающую Богу, также ведение о Нем, перенесли на бесов и на людей, изваянных из камней. Поелику оставить это без призрения — недостойно было Божией благости, люди же не в состоянии были познать Бога, Который правит и владычествует во вселенной; то справедливо в орудие Себе берет часть целого — человеческое тело, и пребывает в нем, чтобы, когда не могли познать Его в целом, познали хотя в части; и когда не могли усмотреть невидимой Его силы, пришли в состояние дойти до сего умом хотя чрез заключение от подобного; потому что людям, по причине сходственного тела и совершенных чрез него Божиих дел, скорее и ближе можно познать Отца Его, рассудив, что совершенные Им дела суть не человеческие, но Божии. И если, по словам язычников, не сообразно было Слову открывать Себя в делах телесных; то та же была бы несообразность, если бы познавали Его из дел вселенной. Как пребывая в твари, Слово не приобщается ничему тварному, а напротив того, содержит все силою Своею: так, и употребив орудием тело, не приобщилось Оно ничему телесному, а напротив того, Само освятило и тело. Если и Платон, которому удивляются эллины, говорит: «Произведший мир, видя, что он обуревается и в опасности — погрузиться в область неподобия, сев у кормила души, помогает и исправляет все ошибки»: что невероятного в утверждаемом нами, а именно, что Слово, когда человечество впало в заблуждение, возсело при нем, и явилось человеком, чтобы обуреваемое человечество спасти Своим управлением и благостию?

44) Но, может быть, язычники и согласятся на это от стыда, однако ж пожелают утверждать, что Богу, когда восхотел вразумить и спасти людей, надлежало совершить это одним мановением, как соделал то древле, когда создал мир из ничего; но не должно было Слову Его касаться тела. — На это возражение их кстати будет сказать следующее: Древле, когда еще вовсе ничего не существовало, для создания вселенной потребно было одно мановение и изволение. Когда же человек создан, и нужда потребовала уврачевать не то, чего не было, но что уже сотворено; тогда Врачу и Спасителю следовало прийдти к сотворенному уже, чтобы уврачевать существующее. Посему–то соделался Он человеком и в действие употребил человеческое орудие — тело. А если бы надлежало употребить не этот способ; то как иначе должно было прийти Слову, когда пожелало Оно действовать орудием? Или, откуда должно было взять это орудие, как не из того, что сотворено уже и имело нужду в Божестве Его, по причине подобия? В спасении имело нужду не что–либо несуществующее, для чего достаточно было бы одного повеления; напротив того, растлен был и погибал сотворенный уже человек. Посему–то Слово справедливо и прекрасно употребило человеческое орудие и открыло Себя во всем.