Творения

«Если ты, — отвечал Варлаам, — спрашиваешь, сколько мне лет от рождения, то ты верно определил, что мне около семидесяти лет. Но я вовсе не включаю в годы своей жизни то время, которое я прожил в мирской суете. Ибо, когда я жил плотью, порабощенный грехами, то духовно был мертв, так что я никоим образом не могу годы смерти включить в годы жизни. С тех же пор, как для меня мир распят и я для мира (Гал.6:14), сбросив с себя прежнего человека, растлеваемого страстями, уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившаго меня и предавшаго Себя за меня (Гал.2:20). Годы, прожитые мною в такой жизни, я и называю годами спасения, прожито же их мною около сорока пяти. Потому–то я и определил тебе свой возраст этим числом и, как видишь, вполне согласно с разумом и сообразно с целью своей жизни. Отныне и ты веди такой счет на том основании, что чуждые всего доброго, живущие во грехе, тратящие свою жизнь на позорные, страстные удовольствия суть подлинные мертвецы, неспособные к истинной жизнедеятельности. Один мудрец совершенно справедливо назвал грех вечною смертью. Апостол говорит: Когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такия дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их — смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец — жизнь вечная. Ибо возмездие за грех — смерть, а дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим.6:20,23)».

Услышав это, Иоасаф говорит: «Так как ты не включил времени, прожитого тобою в угождение плоти, в годы своей жизни, то и смерть, которою умирают все, по–твоему не следует считать смертью?»

«Без сомнения, — отвечал старец. — В этом случае я рассуждаю по предыдущему и ничуть не боюсь сей временной смерти и даже не называю ее смертью, если она постигнет меня на пути исполнения заповеди Господа, а считаю это скорее переходом от смерти в лучшую, совершеннейшую жизнь, сокровенную во Христе. Святые, желавшие достигнуть вечной жизни, весьма тяготились настоящею земною, почему Апостол говорит: Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный. От того мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище, только бы нам и одетым не оказаться нагими. Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью (2 Кор.5:1,5). И в другом месте: Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим.7:24). И опять: Имею желание разрешиться и быть со Христом (Флп.1:23). Пророк восклицает: когда прийду и явлюсь пред лице Божие! (Пс.41:3).

В том же, что я ничуть не боюсь телесной смерти, ты можешь убедиться из того, что я, не обращая внимания на угрозы твоего отца, бесстрашно явился к тебе, чтобы возвестить спасительное слово, хотя твердо знал, что если он узнает об этом, то предаст меня, если сможет, бесчисленным пыткам и казням. Но ставя выше всего Слово Божие, я не боюсь сей временной смерти и даже не считаю ее достойною такого названия, следуя заповеди Господней, гласящей: И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф.10:28)».

«Таковы ваши успехи в истинной мудрости, — сказал Иоасаф, — они, конечно, выше человеческой природы и недоступны обыкновенным земным обитателям, которые весьма дорожат настоящею жизнью. Блаженны вы за свой мужественный образ мыслей! Но чем вы питаетесь в пустыне — ты и твои сподвижники? Какова там ваша одежда?»