Если же ты не желаешь последовать моему примеру, то поступай со мною как тебе угодно, ибо я раб Христа и не отступлю от любви и исповедания Его ни пред наказаниями, ни пред лестью, как я тебе это сказал вчера, так как прежде всего я думаю о том, что ношу имя служителя Господня, а потому слово мое крепко и непреложно. Что же касается того, что ты сказал, что не поступаешь дурно, сознавая и сам желая этого, и что не заблуждаешься по незнанию в отношении понятия добра, но что ты после долгого и тщательного исследования узнал, что истинное благо заключается в поклонении идолам и жизни в чувственных удовольствиях — на это я ничего не могу сказать: уклоняешься ли ты добровольно от него или по незнанию. Одно только я знаю твердо и хочу, чтобы и ты знал: что все твои действия истекают из мрака глубокого невежества, что они есть блуждание ощупью впотьмах, и в них не проглядывает ни малейшей искры света, что твой путь не есть прямой и ровный, но путь кривой, полный утесов и бездонных пропастей. Итак, живя во мраке, а не в свете, принимая смерть за жизнь, ты думаешь, что твои действия и помыслы хороши и правильны. Но это не истинно, совсем не истинно. Ибо то, чему ты поклоняешься, не боги, но позорные плоды наветов злых духов, заключающие в себе всю гнусность их действий. И та жизнь, которую ты называешь сладкой и приятной, полной наслаждений и удовольствий, на деле совсем не такова, но, по истинному учению, есть жизнь гнусная и безобразная. На время она услаждает и как бы сглаживает свои шероховатости; но затем делает воздаяния еще более гневными и горькими, как учит наш учитель; еще более заостряет меч, делая его обоюдоострым. Впрочем, как мне выразить тебе все ее зло? Чтобы его сосчитать, надо больше времени, чем на то, чтобы перебрать по одной все песчинки дна морского.
Злое — это крючок диавола, облеченный в виде приманки в гнусные удовольствия, которыми он завлекает обманываемых им людей в ад. Блага же, обещанные нам Господом нашим, которые ты назвал надеждою на неизвестную жизнь, истинны, непреложны, бесконечны, нетленны. Нет слова, которое могло бы выразить полноту того богатства, славы, невыразимой радости и вечного блаженства. Как ты видишь — мы все умираем.
По повелению Божию, один из Архангелов затрубит в трубу, и небо тотчас отверзется подобно книге, земля же исторгнет все тела прежде умерших людей, начиная с времен Адама до того дня. Все эти умершие во мгновение ока предстанут живыми пред троном бессмертного Господа; каждый даст отчет в земных делах своих. Тогда праведники, уверовавшие в Отца и Сына, и Святого Духа, проведшие свою земную жизнь в добрых делах, просияют, подобно солнцу. Как мне выразить ту славу, которую они обретут тогда?! Хотя я сопоставляю блеск ее с светом солнца и блеском молнии, но это потому, что мы не можем представить себе ничего блестящее. Но на самом деле никакой блеск не может сравниться с величием той славы: