Творения

Всего тщательнее тебе должно избегать огня тщеславия. Как, сказал Иисус, вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу? (Ин. 5, 44). Смотри, сколь велико то зло, обладающий которым не может веровать? Мы же говорим: «Ты еси слава моя (Пс. 3, 4) и: хвалящийся хвались о Господе» (2 Кор. 10, 17). И если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым (Гал. 1, 10) и: я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира (Гал. 6, 14). И еще: о Тебе похвалимся весь день; о Господе похвалится душа моя (Пс. 33, 3). Когда творишь милостыню, пусть видит один Бог; когда постишься, да будет радостно лицо твое. Одежда твоя должна быть не очень чистая и не грязная и не выдающаяся ничем особенным, чтобы не останавливалась перед тобой толпа прохожих и не указывали на тебя пальцем. Брат твой умер; тело сестры должно ослабеть: берегись, чтобы, поступая часто таким образом, самой не умереть. Не старайся казаться слишком набожной и смиренной более, чем сколько нужно, чтобы, избегая славы, не приобрести ее. Многие, удаляясь от свидетелей своей бедности, сострадательности и поста, тем самым хотят прославиться, что презирают славу; и удивительным образом избегая славы, домогаются ее. Я нахожу, что многие чужды прочих волнений, от которых ум человеческий радуется и печалится, надеется и страшится. Но слишком мало таких, которые свободны от порока тщеславия; и наилучший тот, кто изредка пятнает грязью проступков свою красоту. Я не убеждаю тебя не хвалиться богатством, не хвастаться знатностью рода, не превозноситься перед другими. Я знаю твое смирение; знаю, что ты искренне говоришь: Господи, не вознесеся сердце мое, ниже вознесостеся очи мои (Пс. 130, 1). Я знаю, что у тебя и у твоей матери гордость, через которую пал диавол, вовсе не имеет места. Посему писать к тебе об этом было бы излишне. Было бы крайне глупо учить тому, что знает тот, кого учишь. Но остерегись, чтобы не привело тебя к тщеславию то, что ты презрела славу этого мира; чтобы не вкралось тайное помышление, отказавшись от намерения нравиться в златотканых одеждах, постараться нравиться в мрачных; когда придешь в собрание братьев или сестер, садись ниже, признавая, что ты недостойна и подножия. Не говори намеренно тихим голосом, как бы истощенная постом; не опирайся на плечи другого, подражая походке человека, истощенного в силах. Есть иные, помрачающие лица свои, да явятся человекам постящимися; увидав кого–нибудь, они тотчас вздыхают, нахмуривают брови и, опустив голову, кажется, едва смотрят одним глазом. Траурное платье, пояс из грубой ткани, руки и ноги не вымытые, — одно чрево, так как его не видать, наполнено пищей.

Об этих женщинах ежедневно поется в псалме: Господь рассыпает кости людей, нравящихся себе (см.: Пс. 52, 6). Другие с мужеским видом, переменив одежду, стыдятся того, что они родились женщинами, обрезывают волосы и бесстыдно поднимают вверх свои лица, подобные лицам евнухов. Есть и такие, которые одеты во власяницы и, сделав наглавники, чтобы возвратиться к детству, подобны совам и филинам.

Но чтобы не казалось, что я говорю только о женщинах, прибавлю: убегай и мужчин, которых увидишь в веригах с отрощенными наподобие женских волосами, вопреки повелению апостольскому, с козлиной бородой, в черном плаще, с обнаженными на жертву холода ногами. Это все орудия диаволовы. Таков, к сожалению, был в Риме некогда Анфим, таков недавно — Софроний. Проникнув в дома вельмож и обманув женщин, обремененных грехами, всегда учащихся и никогда не могущих прийти в познание истины, они принимают на себя личину святости и как бы подвизаются в продолжительных постах, посвящая между тем ночи тайным пиршествам. Стыдно говорить о них более, чтобы не показаться не наставником, а прельщенным. Есть и другие (я говорю о людях своего сословия), которые домогаются пресвитерства и диаконства, чтобы с большей свободой видаться с женщинами. Вся забота у них об одеждах, чтобы благоухали, чтобы нога была гладко обтянута мягкой кожей. Волосы завиты щипцами; на пальцах блестят перстни: чуть–чуть ступают они, чтобы не промочить подошв на влажной дороге. Когда увидишь таких людей, считай их скорее женихами, чем клириками. Иные все старание и всю жизнь посвятили тому, чтобы узнать имена, дома и нравы благородных женщин. Опишу кратко одного из них, особенно искусного в этом, чтобы, зная учителя, ты тем легче узнавала учеников. С восходом солнца он поспешно встает, составляет план поздравительных визитов, выбирает кратчайшие дороги, и наглый старик пробирается даже в спальни к постелям спящих. Увидит изголовье, изящное полотенце или что–нибудь другое из домашней рухляди— ощупывает, удивляется, хвалит и, жалуясь, что нуждается в этом, не выпрашивает, а просто вымогает, потому что всякая женщина боится оскорбить почтаря городского. Непорочность— враг для него, пост— также; он любит обед роскошный из вкусных журавликов, называемых в народе pipizo.