Творения

Едва же он произнес эти слова, выражающие смиренное раскаяние его, как отец, поспешно выйдя навстречу ему, принял его с любовью больше прежней и тотчас, миновав обе низшие степени, возвратил ему прежнее достоинство сына, не довольствуясь меньшими дарами. Поэтому и мы должны ускорять свое шествие, чтобы посредством никогда не перестающей благодати любви взойдя на третью степень сынов, почитаю-\\453//щих своим все, принадлежащее отцу, удостоились воспринять на себя образ и подобие Небесного Отца и, следуя примеру истинного Сына Его, могли взывать: все, что имеет Отец, есть Мое (Ин 16, 15). Святой апостол по отношению к нам говорит: все ваше: Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, — все ваше (1 Кор 3, 21, 22). Также и слова Спасителя побуждают нас к тому, чтобы мы старались уподобляться Богу: будьте совершенны, говорит он, как[109] совершен Отец ваш Небесный (Мф 5, 48). Ибо у тех, которые находятся в состоянии рабов и наемников, расположение к добру иногда прерывается, т. е. когда душа, по причине некоторого охлаждения ее чувства и по причине развлечения мирскими удовольствиями и радостями, перестает поражаться страхом геенны или желанием будущих благ. Некоторая же ступень совершенства, на которой они находятся, дает нам понять только то, что мы, начав уклоняться от пороков из страха наказаний или в надежде наград, можем взойти и на ступень любви: ибо в любви, говорит апостол, нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мученье. Боящийся несовершен в любви. Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас (1 Ин 4, 18, 19). Итак, мы можем достигнуть того истинного совершенства не иначе, как возлюбив Бога единственно по побуждению любви, а не по чему–либо другому; поскольку и Он прежде возлюбил нас единственно ради нашего спасения, а не по какой–либо другой причине. Для того–то мы должны стараться с пламенной ревностью восходить от страха к надежде, от надежды на ступень любви к Богу или к совершенству добродетелей, чтобы, снискав расположение к добру, смогли пребывать в нем неуклонно, насколько это возможно для человеческой природы.

\\454//

глава 9 Любовь не только делает нас из рабов сынами, но и восстанавливает в нас образ и подобие Божие

Великое различие находится между тем, кто страхом геенны или надеждою будущего воздаяния погашает в себе пламя пороков, и между тем, кто отвращается порочности и нечистоты по чувству любви божественной, — кто обладает благом чистоты единственно по любви к святости, и делает все, не обращая уже внимания на обещанную в будущем награду или наказание, но услаждаясь сознанием настоящего доброго дела своего. В таком состоянии человек, хоть и не имел бы ни одного свидетеля дел своих, не решится воспользоваться случаем к греху и не может увлечься самыми сокровенными, обольстительными помыслами; ибо, питая искреннейшую любовь к добродетели, он не только не приемлет сердцем ничего противного ей, но и с величайшим ужасом отвращается этого. Поистине, иное дело — иметь ненависть к порокам и плотским сквернам из чувства удовольствия, получаемого от совершения доброго дела, иное — обуздывать беззаконные похоти, имея в виду будущую награду; иное — опять бояться настоящего вреда, и иное — страшиться будущего наказания. Наконец, гораздо больше значит не хотеть отстать от добра ради самого добра, нежели не соглашаться на зло из боязни зла. Ибо в первом случае добродетель является свободной, а в последнем — как бы принужденной, как бы против воли, насильно исторгнутой страхом наказания или желанием награды. Ибо кто из страха уклоняется от обольщений пороков, тот, после отнятия страхом полагаемого препятствия, снова обратится к тому, что любит, и потому не всегда будет тверд в своей добродетели и никогда не свободен от нападения пороков; поскольку не будет иметь твердого и непрерывного мира внутренней чистоты. Где не перестают войны, там невозможно не опасаться поражений. Сколь бы кто мужественно ни сражался, хотя бы часто наносил противникам смертельные раны, но если он находится среди