Творения

12.1. Что делать с теми, кто страдания, которые приносили древние тираны невинным, называют правом? И хотя они были учителями несправедливости и жестокости, все же хотели казаться справедливыми и благоразумными, — слепцы, тупоумные и не знающие ни сути, ни истины! 2. Неужели до такой степени не видна вам справедливость, о пропащие души, что вы приравниваете ее к ужасным преступлениям? Неужели до такой степени у вас исчезла невинность, что вы осуждаете ее на простую смерть? Выше всех подвигов — не совершать ни одного преступления и оберегать чистое сердце от всякого общения с преступлением. 3. И поскольку мы ведем разговор с почитателями богов, пусть будет дозволено оказать вам добрую услугу с вашей же помощью. Ибо в этом состоит наш закон, наша обязанность, наша религия. Если мы покажемся вам мудрыми, подражайте нам; если же глупыми — презирайте и даже осмеивайте, если угодно. Ведь нам и глупость наша послужит на пользу. 4. Зачем вы осмеиваете нас? Зачем унижаете? Мы не завидуем вашей мудрости, мы предпочитаем нашу глупость и ценим ее. Мы полагаем, что нам будет полезно прислушаться к вам и обратить все против вас, тех, кто нас ненавидит.

5. У Цицерона в том споре, который Фурий[543] вел против справедливости, есть место, которое не противоречит истине: «Предположим, что есть два человека, один из которых порядочный, милосердный, весьма справедливый и исключительно честный, а другой злой и дерзкий. И вот если государство впадет в такое заблуждение, что того доброго мужа сочтут преступником, негодяем и злодеем, а второго, который негодяй, напротив, посчитают человеком честным и справедливым, и вследствие этого предубеждения все граждане начнут того доброго мужа хватать, тащить, отсекать ему руки, выкалывать глаза, осуждать, вязать, жечь огнем, изгонять, лишая всего, и, наконец, с полным правом сочтут его самым негодным человеком, 6. а того негодяя, напротив, станут восхвалять, славить, уважать, станут воздавать ему всякие почести, отдавать власть и богатство, и, наконец, сочтут его лучшим из всех, достойным всякого блага мужем, то кто бы был столь глуп, чтобы сомневаться, на чьем месте он предпочел бы оказаться?»[544]7. Цицерон, в самом деле, привел этот пример, словно бы предчувствуя, какие на нас обрушатся несчастья и что случиться со справедливостью. Ведь все это из-за превратности заблудших терпит наш народ. 8. Смотрите, в каком заблуждении оказалось государство или даже весь мир, что преследует, истязает и лишает жизни добрых и праведных людей, как если бы они были злы и нечестивы. 9. Ведь он, [Цицерон], говорит, что нет никого столь глупого, кто бы стал сомневаться, чье место предпочтительнее, чтобы тот, кто рассуждал против справедливости, понял, что мудрый предпочитает быть злым с хорошей репутацией, нежели добрым с плохой. 10. В нас же нет того безумия, чтобы предпочитать ложное. Или наше представление о добре зависит от заблуждений народа, а не от совести нашей или суждения Божьего? Или нас соблазнит когда-нибудь какое-то счастье, так что мы истинному благу со всеми несчастьями станем предпочитать ложное со всевозможным благоденствием? 11. Пусть цари сохраняют царства свои, пусть богатые сберегают богатства свои, как говорил Плавт.[545] Пусть берегут благоразумие свое умные, нам же оставят глупость нашу, которая есть мудрость, что ясно даже из того, что мудрецы завидуют нам из-за нее. 12. Ведь кто завидует глупцу, если не тот, кто еще безумнее? Эти же [язычники] не столь глупы, чтобы завидовать глупцам, но, наоборот: тем, что усердно и истово нас преследуют, они признают, что мы не безумцы. 13. Ведь почему они столь жестоко нас преследуют, если не потому, что боятся, как бы в дни, когда окрепнет справедливость, они не были бы забыты вместе со своими гнилыми богами? Если же почитатели богов мудры, а мы глупы, то зачем бояться, что безумные увлекут за собой мудрых?