Творения

5. 1. Но мы оставим, конечно, в стороне свидетельства пророков, чтобы не показалось, будто подходящие доказательства только у тех, к кому нет особого доверия. 2. Обратимся к тем авторам и призовем в свидетели для доказательства истины тех, кого обычно используют против нас. Я говорю о поэтах и философах. У них мы обнаружим, что Бог только один. В самом деле, не то чтобы им была известна истина, но такова сила самой истины, что никто не может быть настолько слепым, чтобы не увидеть бросающуюся ему в глаза Божию славу. 3. И вот поэты, сколько бы они не прославляли в песнях богов и сколько бы не возвеличивали высшими похвалами их подвиги, все же весьма часто признавали, что все пронизано и управляется одним духом или одной душой. 4. Орфей,[40] который является старейшим из поэтов и [считается] равным самим богам (ибо передается, что он плавал среди аргонавтов вместе с Тиндаридами[41] и Геркулесом), называет истинного и великого Бога первородным, ибо прежде Него ничего не было рождено, но все было создано Им самим. Также он называет Его явленным первым, ибо до тех пор ничего не существовало, и Тот первым появился и возник из бесконечности. 5. Поскольку поэт не представлял себе Его происхождение и природу, то говорил, что Он рожден из воздуха и бесконечности: «Сын первородный, явленный первым, всевышний, эфирный». Ибо чего-то другого больше он не мог сказать. 6. Орфей утверждал, что тот Бог является родителем всех богов, ради которых Он сотворил небо, и Который позаботился, чтобы дети Его имели местопребывания и совместное жилище: «Создал он нетленную ради бессмертных обитель». Итак, следуя природе и разуму, Орфей понял, что основателем неба и земли является выдающееся могущество. 7. Ведь не мог он сказать, что творцом вещей был Юпитер, который был рожден Сатурном, или Сатурн, который, как сообщается, был рожден Небом. И Небо он не решается определить в качестве некоего первого бога, ибо видел, что оно является элементом мира, который сам нуждается в Творце. Это размышление привело его к признанию того первородного Бога, Которому он вручил и Которому приписал первенство.

8. Гомер ничего не мог нам дать из того, что имело бы отношение к истине, ибо он скорее писал о вещах человеческих, нежели о божественных. Мог дать Гесиод,[42] который изложил происхождение богов в сочинении из одной книги. Но все же и он ничего не дал, утверждая, что все началось не от Бога — Творца, а из хаоса, который является беспорядочной массой бесформенной и грубой материи, хотя должен был прежде растолковать, откуда, когда и каким образом появился и стал существовать хаос. 9. Разумеется, если неким мастером все было устроено, организовано и исполнено, необходимо также, чтобы и сама материя была кем-то сотворена. Кто же это сделал, если не Бог, могуществу Которого все подчинено? 10. Но поэт уклонился от этого вопроса, страшась неизвестной истины. Ведь он не по внушению Муз, как бы ему хотелось, чтобы выглядело, произнес ту песнь на Геликоне,[43] но поднялся туда [мысленно], размышляя об этом и раздумывая. 11. Первый из наших поэтов, Марон,[44] был недалек от истины, чьи слова о высшем Боге, Которого он называет душой и духом, таковы:

Землю, небесную твердь и просторы водной равнины, Лунный блистающий шар, и Титана светоч, и звезды, — Все питает душа, и дух, по членам разлитый, Движет весь мир, пронизав его необъятное тело,[45]

12. Но чтобы кто-нибудь случайно не остался в неведении по поводу того, что есть тот дух, который имеет такое могущество, он произнес в другом месте:

…потому что бог наполняет Земли все, и моря, и эфирную высь, — от него-то И табуны, и стада, и люди, и всякие звери, Все, что родится, берет тончайшие жизни частицы.[46]

13. Овидий[47] также в начале [своего] знаменитого труда без всякого сокрытия имени признает, что мир создан Богом, Которого он называет творцом вещей. 14. Если и Орфей, и эти наши поэты, которые размышляли, следуя природе, навсегда закрепили это, то они, постигнув истину, приняли то же самое учение, которому следуем мы.