Творения

3. 1. Философия, по — видимому, основывается на двух предметах: на знании и предположении, и ни на каком более. 2. Знание не в состоянии ни прийти от ума, ни открыться размышлением, поскольку заключать знание [как таковое] в себе самом способен не человек, но — Бог. 3. Смертная же природа не обретает знание иначе, как только извне. Потому-то божественное мастерство одарило тело глазами, ушами и прочими органами чувств, чтобы через них был доступ знаний к разуму. 4. Ведь [человеку всегда] хочется пытаться исследовать или узнать причины естественных вещей, например, сколь велико кажется Солнце или насколько оно больше, чем вся эта Земля, а также круглая ли Луна или изогнутая [в полумесяц], покоятся ли звезды на небесной тверди или свободно движутся по воздуху, какой величины и из какого вещества состоит небо, покоится ли оно или движется с невероятной скоростью, какова толщина Земли и на каких основаниях она держится. 5. Я утверждаю, что открыть это, основываясь на исследовании ил и на догадках, — то же самое, как если бы мы захотели исследовать то, о чем мы только предполагаем, например, рассуждать о городе какого-то отдаленного народа, который мы никогда не видели и лишь слышали его имя. 6. Если мы присваиваем себе знание о том предмете, который нельзя открыть, разве не кажется нам безумным тот, кто доказывает то, что мы способны опровергнуть? Насколько же более безрассудным и глупым должен считаться тот, кто считает, что он знает природные явления, которые человеком не могут быть познаны! 7. Справедливо, стало быть, Сократ и его последователи — академики отрицают знание, ибо оно постигается не исследованием, но через вдохновение. 8. Получается, что в философии есть только воображение: ведь там, где отсутствует знание, все заполняет воображение. Потому что всякий то, что не знает, воображает. Те же, кто спорят о природных вещах, представляют, что всякое дело обстоит именно так, как они себе воображают.[299] Стало быть, они не ведают истины, поскольку лишь знания обладают определенностью, воображение же — неопределенностью. 9. Вернемся к вышеприведенному примеру. Итак, вообразим себе город, о котором известно нам только имя. Вероятно, он расположен на равнине, у него каменные стены, он богат высокими зданиями, многочисленными улицами, величественными и пышно украшенными храмами. Если угодно, мы опишем нравы и внешность его жителей. 10. Но пока мы это говорим, другой представит город иначе и, когда скажет об этом, в разговор вступит третий, а за ним и другие, и они изобразят город так, как мы [его себе] не представляли. 11. Но все, что говорилось, свойственно природе города, так что обязательно кто-то из них был прав. 12. Но не известно, кто именно говорил правду. Может статься так, что в некоторой степени все заблуждались, а в чем-то все были близки к истине. Стало быть, глупцы мы, когда ищем ответы подобным образом: ведь может появиться тот, кто высмеет наши предположения и сочтет нас за душевнобольных, поскольку мы вздумали размышлять о том, чего не ведаем. 13. Но не нужно искать далеко расположенный город, откуда, по всей видимости, никто не придет нас опровергать. 14. Давайте предположим, что теперь происходит на форуме или в курии. Это также далеко. Тогда поговорим о том, что происходит за стеной. Никто этого не сможет узнать, если не увидит или услышит. Стало быть, никто не осмелится говорить об этом, поскольку тут же будет опровергнут не словами, но самим происходящим. 15. Однако так поступают философы, которые рассуждают о том, что творится на небе, и полагают, что делают это без ущерба для себя, поскольку нет никого, кто бы опроверг их заблуждения. 16. Если бы они знали кого-нибудь, кто бы стал утверждать, что они говорят вздор или лгут, они никогда бы не стали рассуждать о вещах, о которых не дано знать. Все же не следует считать их бесстыдство или дерзость неколебимыми на том основании, что никто их не опровергает: ибо их опровергает Бог, Которому только и известна истина, и пусть Он, по — видимому, пока не обращает на них внимания, все же ту мудрость людей считает высшей глупостью.[300]