Творения

Отрицают воскресение мертвых, утверждая нечто подобное мифу и пустое, будто восстанет не это тело, но из него же иное, называемое у них духовным, и только тело тех, которые называются у них духовными (πνευματικῶν), и кроме того — душевных (ψυχικῶν), именно, если душевные праведно поступали, а называемые у них вещественными, плотскими и земными (ὑλικοὺς καὶ σαρκικοὺς καὶ γηΐνους), совсем погибнут и никак не спасутся. И еще будто каждая сущность поступит в то, чем она произведена, — вещественное отдастся веществу, плотское и земное земле. Ибо, по их мнению, людей три чина: духовные, душевные, плотские (πνευματικῶν ψυχικῶν σαρκικῶν). Чином духовным называют самих себя, а также называют себя гностиками и утверждают, что не нуждаются в усильном труде, а только в знании и в том, что называют они своими таинствами, и будто каждый из них безбоязненно может делать все, чтобы то ни было, и ни о чем не заботиться. Ибо, как утверждают, их чин во всяком случае спасется, как духовный. А о другом чине людей мирских, который называют душевным, утверждают, что сам собою не может он спастись, разве усвоит себе спасение усильным трудом и праведными делами. Вещественный же чин людей мирских, как утверждают, не может ни вместить гносиса, ни принять оное, хотя бы исходящий из сего чина и желал того, но погибнет и душой и телом вместе. А их чин как духовный спасется с иным каким–то внутренним телом, которое они мечтательно называют телом духовным. Душевные же, много потрудившись и взойдя превыше Демиурга, отданы будут ангелам, сущим со Христом, и ничего не сохранят из тел. а наоборот, только души, обретшиеся в полноте признаваемого еретиками гносиса и восшедшие превыше Демиурга, отданы будут в невесты ангелам, которые со Христом.

8–16. […]

17. Подлинно нищ и разумением, и надеждою, и делом — признавший Христа простым человеком и с такою нищетою веры приобретший на Него надежду […] Как не тварью созданы твари, так тварь никогда не может быть спасена тварью. […]

18–36(38). […]

Против секундиан, с которыми состоят в связи Епифан и Исидор, двенадцатой, а по общему порядку тридцать второй ереси

1. Миновав ересь Валентина, и над тернистым его посевом много испытав труда со многим, можно сказать, напряжением и земледельческим злостраданием, перейдем к останкам от тернистого его посева и гадам свойственного его зверообразия, у Господа испрашивая Святого Духа, чтобы при Его помощи оградить души учением по Богу и чистым словом, и получить возможность извлечь яды из прежде принявших в себя оные. О сих же еретиках, происшедших от Валентина и, кроме им посеянного учения, преподающих другое, начну говорить по порядку, как кто из них чьим сделался преемником.

Итак, из числа их некто Секунд (Σεκοῦνδος), хотевший, впрочем, мудрствовать несколько более других, хотя преподает все то, что есть у Валентина, однако более других пустил о себе шуму между оглушенными им. Ибо он, будучи, как сказал я прежде, последователем Валентина, но превышая Валентина своемудрием, говорит, что первая восьмерица состоит из четверицы десной и четверицы шуей, и первую учит называть светом, а вторую тьмой. О силе же отступившей и пришедшей в состояние недостатка говорит, что она не из числа тридцати эонов, но следует за сими тридцатью эонами, и посему она — из числа низших, происшедших после другой восьмерицы. О Христе и других догматах учит во всем одинаково с Валентином, заготовившим ему этот яд и подавшим отраву […].

2. […]