Творения

3. Когда этот человек был в таких мыслях и услышал, как Пророки и Закон возвещали о сотворении мира и о Едином и о Единовластителе, всегда существовавшем и не перестающем существовать, т. е. об Отце и Его Сыне и Святом Духе, тогда увлекаемый каким–то чрезвычайным удовольствием и в тоже время издеваясь по грубости своего ума, а также движимый сильным стремлением, предпринял путешествие в Иерусалим — это было около времен апостольских — дабы там рассуждать с проповедующими о единоначалии и творениях Божиих. Пришедши туда, несчастный начал спорить с тамошними пресвитерами, живущими сообразно с Законом Божиим, данным Моисею, и с пророческим учением каждого пророка: «как вы говорите, будто Бог один, который сотворил ночь и день, плоть и душу, сухое и влажное, небо и землю, тьму и свет?» А они ясно доказывали ему, ибо истина не сокрыта. Однако же противоречащий не усрамился. Не могши иметь никакого успеха, он тем не менее водился бесстыдством упорства. Когда же не мог ничего сделать, но скорее потерпел поражение, то при помощи волшебных книг, которые у него были (ибо он был и чародей, знакомый с мудростью индийцев и египтян и с мифологией язычников и промышлял страшным и гибельным искусством магии), задумал представить какой–то фокус, взошел на крышу дома и, сколько ни старался, ничего, однако, не смог сделать, но, упавши с дома, окончил жизнь. А жил он там довольно лет. Он имел при себе одного только ученика, вышеупомянутого Тербинта, которому и передал все свое как самому верному и преданному товарищу. Тербинт по смерти Скютиана хоронит его самым почетным образом и похоронивши решается не возвращаться к той женщине, которая, отказавшись от блуда или от рабства, уже сочеталась с Скютианом, но взявши все свое имущество, золото и серебро и прочее, убегает в страну персов, переменив свое имя, дабы не быть схваченным, и вместо Тербинта, как выше у меня сказано, принимает имя Будды. Вместе с тем он не оставил доставшегося ему по преемству дурного наследства, именно четырех книг Скютиана и занятия магией и колдовством. Ибо и он был весьма старательно обучен известным наукам. Но когда стал разглагольствовать в стране персов, поселившись у одной старухи вдовы, и вступил в спор о двух началах с служителями при храме Митры и жрецами идола, с каким–то пророком Парком и Лабдаком, и не мог оспорить даже главных представителей идолослужения, но пораженный от них обличением и потерпев стыд, задумал подобное вышеупомянутому Скютиану, взошел на крышу дома, решившись колдовством сделать то, чтоб ему никто не противоречил, но пораженный ангелом упал вниз и так умер за то, что хотел покуситься на чародейство. Старуха, похоронивши его, сделалась обладательницей его денег и, не имея детей и никого из особенно близких, долгое время пребывала в таком положении. Наконец, купивши Кубрика, — он же и Манес, — приняла его к себе в услужение и при смерти оставила ему плоды недоброго наследства, как бы яд аспидов, ко вреду и погибели многих.

4. Таким образом и Кубрик, наименовавший себя Манесом, жил между персами и с ними беседовал. И так как никто ему не верил, но слышащие манихейское учение не терпели его и все изумлялись нововведению, чрезвычайной мифологии и пустому обману; то он, видя, что собственные его злохудожные словоплетения разрушаются, будучи обольщен умом, придумывает себе какой–нибудь способ, посредством которого мог бы утвердить свое страшное изобретение. И когда распространилась молва, что сын царя персидского впал в некоторую болезнь и лежит в царствующем граде Персии (ибо не там жил Манес, но где–то в другом месте — вдали от царского города): тогда ослепленный своим нечестием, и подумав, что по книгам, найденным им после господина его Тербинта (он же и Будда), наследника Скютианова, он может приготовить некоторые лекарства для царского сына, уходит из своего места и спешит, и дерзновенно объявляет о себе, обещаясь принести пользу. Но не сбылась призрачная надежда чародея; он обманулся в ожидании, поднесши болящему сыну царскому какое–то лекарственное снадобье. Мальчик наконец умирает на руках его, чтобы обличились все соединенные с ложью пустые его обещания. Когда это так случилось, то по повелению царскому бросают его в темницу. Ибо цари персидские не тотчас налагают наказание на виновных в важных и позорных преступлениях, но придумывают осуждаемым какой–нибудь чрезвычайный смертный приговор с пытками. Так было и теперь.