Творения и Гимны

Некто служил врагу и отступнику царя христианского, одержал много побед над слугами сего царя, и был в большой славе и чести у отступника онаго и у воинства его. Царь христианский посылал к нему, приглашая возвратиться к себе и обещая великия милости даже до принятия его в соучастие в царствовании; но тот не только не соглашался перейти к царю а напротив устроял еще сильнейшия нападения на него. С продолжением однакожь времени, в один день пришел он в себя самого, раскаялся во всем соделанном, и принял намерение бежать и самому по себе придти к царю, разсуждая с собою, что хотя доселе не слушался царя, приглашавшаго меня придти к нему, при всем том верую, что если приду к нему теперь, то он не вменит мне, что я столько времени запоздал приходом к нему; ибо он, как слышу, очень снисходителен и человеколюбив, почему наверное простит и меня и исполнит все, что обещал прежде. Как задумал он это в своем уме, так и делом совершил: тотчас поднялся и пошел к царю, и пришедши припал к ногам его, со слезами прося прощения. Тогда добрейший тот царь принял его, паче чаяния его, с величайшею радостию, дивясь перемене его и смирению, что вместо того, чтоб представиться с притязаниями и требовать почестей за то, что показал такую к нему любовь и веру, он, оставя его врага и пришедши к нему, сам лежит у ног его, плача и сокрушаясь сердцем, что так поздно возвратился и наделал прежде столько зол. Почему, подняв его, пал на выю его и долго целовал его и очи его полныя слез, потом повелел принести венец, царскую одежду и обувь, — все как у него самого, и облек во все это сам его, прежняго врага своего и противника, — совершенно ни за что не упрекал он его из того, что он наделал, но радовался и веселился с ним день и ночь, обнимал его и целовал в уста, и такую возымел к нему любовь, что даже и когда спать отходил, не разлучался с ним, отовсюду окутывая его царскими покровами и блюдя его, как зеницу ока. Подобно сему и то, что делает с нами Бог; подобным же образом и человеколюбивый Бог приемлет и возлюбляет тех, которые каются от всей души, бегут от мира прелестнаго и от миродержителя диавола и приходят к Нему, истинному царю и Богу, обнажившись от всех вещей мира сего. И все сие совершается легко. Если бывает что тяжело тут для иных, так это — оставить врага Божия диавола и все сатанинския дела его, со всеми мнимыми благами мира сего, какими он прельщает их быть вместе с ним. Но тут совсем нет и следа возвращения к Богу. Вот я, поверьте слову моему, когда прибег к Богу Спасителю моему, не встретил ничего скорбнаго, или тяжкаго и неподъятнаго; но, — если уже говорить вам правду и открыть любви вашей то, что я не хотел никому открывать, чтоб доставить некоторым из вас хотя малую какую пользу, — когда имел я скорбь, тесноту и так именуемое злострадание, тогда наипаче ощущал, что все это производило мне вящшую радость и отраду, через откровение и явление при сем лица Божия, — так что во мне совершалось то, что говорил св. Павел: легкое печали нашея тяготы славы соделовает нам (2 Кор. 4:17), и что говорит Давид: в скорби распространил мя еси (Пс. 4:2). От этой радости я ни во что вменял скорби и искушения, находившия на меня, взирая не на будущую, но на настоящую славу Господа нашего Иисуса Христа, какая проявлялась тогда тотчас во мне благодатию Святаго Духа. От созерцания и причастия сей славы ни во что вменял я самыя смертельныя боли и всякую другую скорбь, более несносную из всего, что может найти на человека с болезнованием и страданием многим, забывая всякое мучительное томление тела моего. От сего же созерцания и причастия славы Христовой стал я почитать бремя заповедей легким и иго Христово благим. Печаль же великую и невыносимую имел я только о том, — поверьте мне, — что не находил благословной причины умереть любве ради Христовы.

Итак, братие мои возлюбленные, оставим все и побежим нагими, прибегнем ко Владыке Христу и, припадши к стопам Его, восплачемся пред благостынею Его, чтобы и Он, видя веру нашу и смирение, принял нас также и даже лучше, чем сказанный царь своего врага, почтил нас и украсил собственною одеждою и венцем своим, т. е. славою своею, и сделал достойными небеснаго брачнаго чертога своего. Ибо убежать от царя тленнаго, и опять возвратиться к другому царю тленному же и удостоиться получить часть в царствовании земном, неодинаково с тем, что я говорю, т. е., с тем, чтоб взойти от земли на небо, получить славу вечную и царство нетленное, и соделаться общником Бога и сонаследником царства Его, и не только царем, но и Богом по благодати, и вечно радоваться с Богом. Не будем же, братие, прошу вас, предпочитать сему ничего временнаго и земнаго, чтоб не лишиться славы и утешения Христова, но поревнуем очистить себя, чтоб еще здесь приять залог царствия небеснаго или, лучше сказать, поревнуем стяжать самого Бога, Царя всяческих, в коем всякое для всех благо.