Творения, том 10, книга 2

Вот почему законы церковные повелевают творить молитвы не только за верных, но и за оглашенных. Так, церковный закон побуждает верующих молиться и за не посвященных еще в таинства веры. Когда диакон говорит: "о оглашенных усердно помолимся", он делает не что иное, как возбуждает весь народ верных к молитвам о них, хотя оглашенные еще и чужды верующим, так как не принадлежат еще к телу Христову, еще не имеют общения в таинствах, еще отделены от стада духовного. Если же о них должно молиться, то тем более мы должны молиться о наших членах. Для того и говорит: "усердно помолимся", чтобы ты не отринул их как чуждых, не забыл как чужестранцев. Они еще не получили заповеданной и данной Христом молитвы, еще не стяжали дерзновения, но имеют нужду в помощи посвященных в таинства. Они еще стоят вне царских чертогов, далеко от священной ограды. Поэтому они и высылаются, когда приносятся те страшные молитвы. Потому диакон и приглашает тебя молиться за них, чтобы они сделались твоими членами, и не были уже чужестранными и отчужденными: слово "помолимся" обращается не к священникам только, но относится вместе и к народу; когда говорит диакон: "станем добре, помолимся", то приглашает этими словами всех к молитве. Потом, начиная прошение, говорит: "да всемилостивый и щедрый Бог услышит моления их". Чтобы ты не сказал: "К чему нам молиться? Они чужды нам, еще не соединены с нами - как я могу умолить Бога? Как могу преклонить Его, чтобы явил им милость Свою и простил их?", чтобы ты не смущался такими вопросами, смотри как он разрешает твое недоумение, говоря: "да всемилостивый и щедрый Бог". Слышишь ли: "всемилостивый Бог"! Не сомневайся же более, потому что всемилостивый всех милует – и грешников и друзей. Итак, не говори: "Как за них приступлю к Богу? Сам услышит моления их". В молитве же об оглашенных о чем лучше молиться, как не о том, чтобы им не оставаться навсегда оглашенными? Далее показывает и самый образ молитвы. Какой же? "Да отверзет уши сердец их", которые заключены еще и ожесточены. Впрочем, не о чувственных ушах здесь говорится, но об умственных. "Да услышат, чего не видел глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку" [Да услышат, яже око не виде и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша] (1 Кор. 2: 9). Они еще не слышали неизреченных тайн, потому что стоят вдали и отдельно от верных, а если и слышат что, то не разумеют слышанного, поскольку здесь не довольно одного слышания, но требуется еще и большое разумение; а они не имеют еще внутреннего слуха. Вот почему для них и испрашивается пророческий дар. И пророк так же говорит о себе: "Господь Бог дал Мне язык мудрых, чтобы Я мог словом подкреплять изнемогающего" каждое утро Он пробуждает, пробуждает ухо Мое, чтобы Я слушал [Бог дает мне язык научения, еже разумети, егда подобает рещи слово, зане сам отверзает уста мои, даде ми рано, приложими ухо, еже слышати] (Ис. 50: 4). Подобно тому, как пророки иначе слышали, нежели другие люди, так и верные иначе слышат, нежели оглашенные. Отсюда и оглашенный научается не от людей ожидать научения и отверзтия слуха ("не называйтесь, - говорит, - учителями [не нарицайте, говорит, учителя на земли] – (Мф. 23: 8), но свыше – с небес: "И все … будут научены Господом [будут вси научены Богом] (Ис. 54: 13). Потому (диакон) и говорит далее: "огласит их словом истины", т.е., чтобы излил истину в сердца их, потому что они еще не знают слов истины так, как должно знать. "Да всеет страх свой в них". Однако, этого еще недостаточно, потому что одно семя пало при пути, а другое на камне.