Творения, том 11, книга 1

3. Зная это и имея такие образцы любви, покажем и мы себя достойными таковых примеров готовностью пострадать за Христа. Но ныне нет гонения. Будем в таком случае подражать им, если не в другом чем, то по крайней мере в усерднейшей их благотворительности, и не будем думать, что все сделано нами, как скоро дадим раз или два. Делать это надобно во всю жизнь, – не однажды надобно угождать (Богу), а непрестанно. Состязающийся в беге, если, пробежав десять кругов, отстал на последнем, все потерял: и ми. если начав добрые дела. впоследствии ослабеем, то все погубим, все испортим. Выслушай следующее весьма полезное увещание: "Милость", – сказано, – "и истина да не оставляют тебя" (Прич. 3:3). Не сказано: сделай однажды, дважды, трижды, десять, сто раз, – но постоянно: "Да не оставляют тебя", сказано. И не сказано: ты не оставляй, но – он пусть не оставляют тебя, чем показывается, что мы имеем в них нужду, а не они в нас, и внушается, что мы все должны делать, чтобы удержать их при себе. "Обвяжи ими", – сказано, – "шею твою" (Прич. 3:3). Как дети богачей имеют на шее золотое украшение, и никогда не снимают его, в знак благородства, так и нам всегда должно возлагать на себя милостыню, чтобы показать, что мы дети Милосердого, Который "повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми" (Μф. 5:45). Но неверные не верят этому? Вот именно, если мы будем поступать так, то через это они уверятся. Если они увидят, что мы ко всем милосерды, и наставником (в этой добродетели) признаем Его, то будут заключать, что мы это делаем из подражания Ему. И не кое-как должно это делать, но со вниманием и неукоризненно, потому что сказано: милостыня и вера "истинная" да будет в тебе. Хорошо сказано: истинная, – не от хищения, не от воровства хочет (ее Бог). Это уже не вера, не истинная милостыня. Вору необходимо лгать и божиться, а ты, сказано, не так, но с милостыней имей и веру. Возложим на себя это украшение. Сделаем душе золотое ожерелье, то есть, милостыню, доколь мы здесь. Ведь когда пройдет этот век, тогда уже не придется нам ею пользоваться. Почему? (Потому что) там нет бедных, там нет денег, там нет нищеты. Пока мы дети, не лишим себя этого украшения, потому что как с детей, достигших возмужалости, снимают прежний наряд, и надевают другой, – так и с нами. Там милостыня будет уже не из денег, а какая-то другая, гораздо большая. Поэтому, чтобы нам не остаться без нее, постараемся украсить ею душу. Милостыня – это великая красота и драгоценность, великий дар, или лучше, великое благо. Если мы научимся презирать деньги, то научимся и прочему. Смотри, сколько добра происходить отсюда: подающий милостыню, как должно давать, научается презирать деньги; научившийся презирать деньги исторг корень зол. Потому-то он делает добро не столько другим, сколько себе; не только потому, что милостыне предлежит воздаяние и награда, но и потому, что душа делается любомудрой, высокой и богатой. Дающий милостыню приучается не дорожить ни деньгами, ни золотом, а приучившийся к этому сделал весьма великий шаг к небу и уничтожил бесчисленные предлоги к вражде, ссоре, зависти и печали. Вы знаете, сами вы знаете, что все зло от денег, и что из-за денег бесчисленные брани. А кто научился презирать их, тот поставил себя в тихом пристанище, и уже не боится лишений: этому научила его милостыня. Он уже не желает принадлежащего ближнему: как в самом деле (может поступать так) тот, кто отказывается от своего и отдает? Он уже не завидует богатому: как в самом деле (может завидовать) тот, кто желает быть бедным? Он очищает око души своей. И это здесь; а скольких благ он сподобится там, и сказать нельзя. Он не останется вне (чертога) с юродивыми девами, но, имея горящие светильники, войдет с мудрыми и с женихом. Через милостыню станет даже выше потрудившихся в девстве тот, кто не испытал трудов этого рода. Такова сила милостыни! Ода с великим дерзновением ведет своих питомцев. Она знакома небесным привратникам, охраняющим двери брачного чертога, и не только знакома, но и в чести у них; тех, кого она признает своими почитателями, введет с большой смелостью, и никто не будет противоречить, но все уступят. Если она и Бога низвела на землю и преклонила сделаться человеком, то тем более человека сможет возвести на небо. Велика ее сила! Итак, если по милосердию и человеколюбию Бог стал Человеком, и благоволил сделаться рабом, то тем более Он введет рабов в дом Свой. Возлюбим эту добродетель, возжелаем ее не на один день и не на два, но навсегда, чтобы она признала нас. Если она признает нас, то и Господь признает; а если она не признает, то и Господь не признает, и скажет: "Не знаю вас" (Лк. 13:25). Но да не услышим мы этот голос, а услышим следующий блаженный: "Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира" (Μф. 25:34), – какового царствия и да сподобимся все мы благодатью и человеколюбием, во Христе Иисусе Господе нашем, с Которым Отцу (и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).