Творения, том 3, книга 1

6. Но как можем мы привлечь к себе помощь Духа и расположить Его пребывать в нас? Добрыми делами и хорошею жизнью. Как свет светильника поддерживается елеем, с уничтожением которого и он прекращается и исчезает, – так точно и благодать Духа: когда есть у нас добрые дела и душа орошается великой милостынею, пребывает в нас, как огонь, поддерживаемый елеем, а без нее отступает и удаляется – как это и случилось с пятью девами. Так как они, после многих трудов и подвигов, не запасли на помощь себе человеколюбия, то и не могли удержать при себе духовного дарования, поэтому и были отлучены от брачного чертога и услышали страшные слова, которые тяжелее геенны: "истинно говорю вам: не знаю вас" (Мф.25:12,41); поэтому и названы глупыми, – и справедливо, так как они, преодолев сильнейшие похоти, были побеждены слабейшей. Посмотри: они победили силу природы, обуздали бешеную ярость, укротили волны похоти, живя на земле показали жизнь ангельскую, будучи облечены телом подражали бесплотным силам, и после такого подвига не подавили в себе страсти к деньгам; поистине глупые и неразумные, – потому-то они и не удостоились прощения. Их падение было следствием одной беспечности. Они были в состоянии – угасить разженную таким пламенем печь похоти, переступить далее пределов и сделать больше заповеданного, (потому что девство не есть закон, но предоставлено воле слушающих), и после этого были побеждены страстью к деньгам. Что может быть жалче их, потерявших с головы своей венец за малую часть серебра? Говорю это не с тем, чтобы опустились руки девственниц, чтобы прекратить девство, но чтобы они не трудились без пользы, чтобы после бесчисленных подвигов не удалились с поприща неувенчанными и покрытыми стыдом. Девство – дело доброе и вышеестественное; но и это доброе, великое и вышеестественное дело, не будучи соединено с человеколюбием, не может ввести даже в преддверие брачного чертога. Посмотри на могущество человеколюбия и силу милостыни. Девство без милостыни не могло довести даже до преддверия брачного чертога; а милостыня без девства привела питомцев своих с великой славою в царство, уготованное прежде сложения мира. Те за то, что не оказывали щедрой милостыни, услышали: "истинно говорю вам: не знаю вас"; а эти, напоившие жаждущего и напитавшие алчущего Христа, хотя и не отличались девством, услышали: "приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира" (Мф.25:34), и весьма справедливо, потому что девственник и постник полезен только себе самому, а милостивый есть общая пристань обуреваемых, избавляет ближних от бедности и удовлетворяет нуждам других. Из добрых же дел те обыкновенно ценятся выше, которые служат на пользу другим.

7. Дабы ты убедился, что этого рода заповеди преимущественно пред всеми другими угодны Богу, Христос, беседуя о посте и девстве, упомянул о царстве небесном; а заповедуя о милостыне и человеколюбии и о том, чтобы мы питали в себе милосердие, указал на награду гораздо выше царства небесного: "да будете сынами Отца вашего Небесного" (Мф.5: 45). В самом деле, те заповеди особенно делают людей подобными Богу, – насколько людям возможно быть подобными Богу, – которые служат к общей пользе. Это самое выражая, Христос и сказал: "солнце восходит над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мф.5:45). Так и вы, употребляя свои имущества по возможности на общую пользу братий, подражайте Тому, Кто ниспосылает блага свои всем одинаково. Велико достоинство девства, и поэтому я желаю, чтобы оно особенно было соблюдаемо; но достоинство девства состоит не в воздержании только от брака, а в человеколюбии, братолюбии и сострадании. Что пользы в девстве с жестокостью? Что пользы в целомудрии с бесчеловечием? Ты не увлеклась телесной похотью, но увлеклась страстью к деньгам; ты не прельстилась наружностью человека, но прельстилась красотою золота; ты победила сильнейшего противника, но меньший и слабейший преодолел тебя и победил. Поэтому твое поражение сделалось постыднейшим; поэтому ты и не получила прощения, как преодолевшая такое насилие и укротившая самую природу, но предавшаяся сребролюбию, которое часто и рабы и варвары могли побеждать без труда.