Творения, том 3, книга 1

4. Такова сила Духа. Так поступил некогда и Давид. Он вышел без оружия, чтобы ясно открылась благодать Божия. Пусть, говорит, не будет ничего человеческого, когда за нас ратоборствует Бог. Итак, он вышел без оружия – и ниспроверг ту башню. Затем, так как не имел оружия, он подбежал и схватил меч Голиафа, и таким образом отсек голову иноплеменнику. Так поступил и Павел с этой надписью. А чтобы способ его победы сделался более ясным, я раскрою вам силу надписи. Итак, Павел нашел в Афинах жертвенник, на котором было написано: "неведомому Богу". Кто же был этот неведомый, как не Христос? Видишь ли, как он "пленил" эту надпись, не во вред написавшим, а на спасение им и пользу? Что же, скажут, неужели афиняне написали ее для Христа? Если бы афиняне написали ее для Христа, то это не было бы так удивительно; а то удивительно, что они написали в одном смысле, а он мог дать тому же самому другой смысл. Прежде всего, необходимо сказать, почему афиняне написали: "неведомому Богу". Почему же они написали? Они имели много богов, или – вернее – много бесов, потому что "все боги народов – идолы" (Пс. 95:5). Они имели богов и отечественных и чужеземных. Видите, как это смешно. Если Бог есть, то он не может быть чужеземным, потому что Он владыка всей вселенной. Итак, одних из богов они приняли от отцов, других от соседних народов, как-то: от скифов, от фракийцев, от египтян, и если бы вы были сведущи во внешней науке, то я рассказал бы вам все эти повести. Поэтому, так как они не всех богов приняли с самого начала, но мало-помалу боги были вводимы у них, одни от предков, а другие при собственном их поколении, то, собравшись, они сказали друг другу: как этих мы не знали, а потом впоследствии приняли и признали, так может случиться, что есть иной неведомый, Бог истинный, но неизвестный нам, который по этому незнанию нашему пренебрегается нами и не почитается. Что же вышло? Они поставили жертвенник и написали; "неведомому Богу", выражая надписью следующее: если есть какой другой Бог, еще неизвестный нам, то мы будем почитать и Его. Посмотри на крайнее суеверие. Поэтому и Павел в начале речи сказал: "по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны" (Деян. 17:22), потому что вы почитаете не только известных вам богов, но и еще неизвестных вам. Они по сказанной причине написали: "неведомому Богу", а Павел так объяснил это. Они сказали это о других богах, а он обратил то же самое ко Христу, пленив смысл (надписи) и поставив ее с собою в свой отряд: "Сего-то", говорит, "Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам" (Деян. 17:23), потому что неведомый Бог есть никто другой, как Христос. И посмотри на его благоразумие духовное. Они могли обвинять его так: ты предлагаешь слуху нашему странное учение, вносишь новости, вводишь Бога, которого мы не знаем. Поэтому, желая отклонить подозрение в нововведении и показать, что он проповедует не нового Бога, но того, которого они еще прежде почитали служением, он прибавил: "Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам". Вы, говорит, предупредили меня; ваше богопочитание предварило мою проповедь. Не обвиняйте же, будто я ввожу нового Бога; я возвещаю Того, Которого вы не зная почитаете, хотя недостойным Его образом, однако почитаете, потому что для Христа не такой ставится жертвенник, а одушевленный и духовный; но я могу возвести вас от этого и к тому. Так и иудеи некогда почитали Бога, но потом отстали от чувственного богопочитания, и перешли к духовному, уверовав все. Видишь ли мудрость Павла? Видишь ли его благоразумие? Видишь ли, как он одержал над ними победу не посредством евангельских изречений или апостольских, но посредством надписи? Не оставляй же без внимания, возлюбленный, надписания божественных изречений. Если ты будешь внимателен и осмотрителен, то и в постороннем найдешь нечто полезное; а если будешь нерадив и беспечен, то и от божественных Писаний не будет тебе никакой пользы. Как умеющий извлекать выгоду отовсюду извлекает ее, так не умеющий, хотя бы нашел сокровище, остается ни с чем. Хотите ли, я представлю вам и другой подобный пример того, как некто говорил в ином смысле, а евангелист обратил силу сказанного в свою пользу? Слушайте же внимательно, чтобы вам уразуметь, как и он пленил смысл (речи) в послушание Христово, чтобы вам узнать, что, если мы можем пленять себе чужое, то тем более, трудясь над собственным, получим пользу. Первосвященником в тот год был Каиафа. И это было следствием нечестия иудеев, потому что они унизили достоинство священства, сделав первосвященников продажными. А прежде не было так, но только лишь со смертью оканчивалось священство первосвященника; тогда же и живые лишаемы были этой чести. Итак, первосвященником в тот год был Каиафа, который вооружал иудеев против Христа и говорил, что ему должно умереть, хотя не мог обвинить Его ни в чем, но быв снедаем завистью. Такова зависть: так воздает она за благодеяния! Поэтому, приводя и причину злоумышления, он говорил: "лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб" (Ин. 11:50). Посмотри, как сила этого изречения была на нашей стороне, дабы тебе уразуметь, что, хотя это были слова священника, но смысл их мог сделаться духовным. "Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб. Сие же он сказал не от себя", говорит евангелист, а потому, что был архиерей "будучи на тот год первосвященником, предсказал", что Христу должно умереть не только, за иудеев, но и за все народы (Ин. 11:51); поэтому он и сказал, что "лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб". Видишь ли силу Божию, как она заставляет язык врагов говорить за истину?