Творения, том 3, книга 1

7. Посмотри и с другой стороны, как невероятно это обвинение. Вначале, когда он говорил: "Сего, вы взяли и, пригвоздив руками беззаконных, убили; но Бог воскресил Его, расторгнув узы смерти" (Деян.2: 24), тогда он находился среди врагов, которые еще убивали, еще яростью кипели, еще хотели растерзать учеников, потому что страсть была в них еще сильна и ум был исполнен ярости. Но теперь, когда Павел писал это, был уже семнадцатый год проповеди; сказав: "потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим" (Гал.1:18), он далее говорит: "потом, через четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим" (Гал.2:1). Итак, тот, кто не страшился в начале проповеди, теперь после столь долгого времени страшится? Тот, кто не боялся в Иерусалиме, боится в Антиохии? Тот, который не трепетал тогда среди окружавших его врагов, теперь, когда нет врагов, а одни верующие и ученики, робеет, боится и "не прямо поступает"? Основательно ли – при костре горящем и поднимающемся в высоту быть отважно смелым, а угасшего и обратившегося в пепел бояться и трепетать? Если бы Петр был труслив и немужественен, то он боялся бы в начале проповеди, в столице иудейской, где все были врагами, а не по прошествии столь долгого времени, не в христианнейшем городе, не в присутствии друзей и близких. Таким образом, ни время, ни место, ни свойство лиц не дозволяют нам принимать эти слова так, как сказано, и обвинять Петра в трусости. Вы похвалили сейчас сказанное? Сначала вы удивлялись Павлу и были поражены его дерзновением; а теперь вот беседа наша дала другой оборот обвинению. Но как вначале я сказал, что мне нет никакой пользы, если при том, что Павел хорошо поступает, Петр окажется поступающим нехорошо, – потому что обвинение и наш стыд останутся, этот ли или тот окажется погрешившим, – так и теперь тоже самое говорю опять, т.е. что мне нет никакой пользы, если по отклонении обвинения от Петра, Павел явится дерзко и неосмотрительно обвиняющим соапостола. Вот и этого освободим от обвинений. Что? Петр таков, а Павел не таков? Но что может быть горячее Павла, который каждый день умирал за Христа? Впрочем, теперь у нас речь не о мужестве, – потому что как это будет относиться к делу? – но о том, не враждебно ли он был расположен к апостолу, или не была ли эта борьба делом какого-нибудь тщеславия и бранливости. Но это не возможно сказать, да не будет. Павел был слугою не только Петра, верховного между теми святыми, но и всех вообще апостолов, хотя превышал всех по своим трудам; и, однако, считал себя последним из всех: "ибо я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом" (1Кор.15:9); и не только апостолов, а и всех вообще святых: "мне" говорит он, "наименьшему из всех святых, дана благодать сия" (Еф.3:8).