Творения, том 4, книга 1

1. Вчера узнали вы, возлюбленные, об изумительном смиренномудрии патриарха, видели его чрезвычайную кротость. В самом деле, немаловажным было делом, что старец, совершивший столько добрых дел, удостоившийся такого благоволения от Владыки всяческих, оказал юноше – племяннику такую с своей стороны честь, что уступил ему даже первые места (при выборе земли), а сам взял худшие, и все сделал, чтобы только прекратить ссору и устранить повод к распре. Ему-то все мы постараемся подражать, и не станем никогда превозноситься над ближними, ни много думать (о себе), но с великим смиренномудрием будем уступать (другим) и поспешим уничижать себя и в поступках, и в словах; не будем враждовать даже против тех, кто оскорбляет нас, хотя бы это были и облагодетельствованные нами (в этом-то и состоит самое высокое любомудрие); не будем также раздражаться обидами, хотя бы досаждающие нам были и хуже нас, но станем укрощать гнев (других) своею кротостью и тихостью. Подлинно нет ничего сильнее ее, нет ничего могущественнее. Она вводит душу нашу в постоянный мир, заставляя ее стремиться к нему, как бы в пристань, и таким образом служит для нас источником всякого успокоения. Потому-то и Христос, предлагая божественное Свое учение, сказал: “Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим” (Мф.11:29). Действительно, ничто так не доставляет душе спокойствия и тишины, как кротость и смиренномудрие; а для стяжавшего это благо оно дороже всякой диадемы, полезнее всякого блеска и славы. Что, в самом деле, может быть блаженнее человека, свободного от внутренней брани? Пусть мы вполне пользуемся внешним миром и услужливостью (ближних); но если внутри нас, от возмущения помыслов, возникает шум и буря, то нет никакой пользы от внешнего спокойствия, подобно тому, как нет ничего жальче того города, который хотя и огражден бесчисленными стенами и окопами, но терпит измену от обитающих внутри его. Итак, об этом-то, прошу, позаботимся прежде всего, как бы нам сделать душу свою безмятежною, привести ее в мирное состояние и быть свободными от всякого неприятного чувства, дабы и самим нам наслаждаться совершенным спокойствием, и с ближними нашими быть в согласии. В том-то ведь особенно и заключается отличительное свойство разумного человека, чтоб быть скромным, кротким, снисходительным, смиренным, тихим, не водиться и не увлекаться рабски гневом, или другими страстями, но разумом побеждать внутренние беспорядочные движения, охранять свое высокое достоинство и не унижаться, по беспечности, до зверского состояния бессловесных. А чтобы знать тебе, как велика сила кротости и смиренномудрия, и как эта одна добродетель могла того, кто преуспел в ней совершенно, сделать достойным неизреченных похвал, послушай о прославлении блаженного Моисея, и о венце, который сплетен ему за эту добродетель. “Моисей же, – сказано, – был человек кротчайший из всех людей на земле” (Числ.12:3). Видишь, какая великая похвала: она поставила его наравне со всем родом человеческим, или – лучше сказать – выше всего рода человеческого. То же говорит Писание и о Давиде: “Вспомни, Господи, Давида и все сокрушение его” (Пс.131:1). Этою-то добродетелью и патриарх (Авраам) стяжал еще большее (против прежнего) благоволение свыше, и, сделав с своей стороны, что мог, удостоился за это больших (благ) от человеколюбивого Бога. Это вы увидите, когда мы предложим вам продолжение вчерашнего слова и объясним вашей любви, что было уже прочитано (из Писания). Когда (патриарх) с великою кротостью уступил Лоту лучшие места, и, предоставив ему право выбора, охотно взял худшую часть, лишь бы только прекратить распрю, смотри, какую тотчас получает он награду от Бога, и как Бог, по великой щедрости Своей, удостаивает его еще большего воздаяния. Таков наш Владыка: едва Он увидит, что мы пожертвуем чем-нибудь малым, как уже и дает нам с Своей стороны богатое вознаграждение, и такую являет щедрость, которая безмерно превосходит наши (заслуги).