Творения. Том 4

«Какая заповедь первая и наибольшая в законе» (ср.: Мф. 22:36)? Ответил ему: «возлюби Господа Бога твоего… и ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:37–40). Ибо любовь к Богу не позволяет погублять нас, а любовь к ближним не допускает обижать нас, потому что никто не обижает того, кого любит. Но какие сердца могут быть вместилищем любви ко всем чадам своей плоти? Или какой человеческий дух обладает способностью распространить на все души ту любовь, какую посеяла в нем эта заповедь, составляющая правило любви? «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Члены наши недостаточны для того, чтобы быть сосудами быстрой и щедрой воли Божества, но только плод, который от Бога, может удовлетворять Его воле. Пришли Ангелы, действующие сообразно своей природе, пришли цари, делая то, что свойственно им, пришли пророки, совершая чудеса, однако люди не были спасены, пока не сшел с неба Тот, Кто как бы рукою взял нас и восставил. Итак, каждый ученик Христа посредством этих двух заповедей летает как бы посредством двух крыльев, именно: любовью к Богу и любовью к людям.

Сей израненный (Лк. 10:30–37) — означает Иудеев, а в лице Самарянина (Господь) подверг порицанию священников и левитов, которые не оказали милосердия к чадам народа своего. Сказал ему: «и ты поступай так же» (Лк. 10:37), — то есть с Иудеями, согражданами твоими. Не сказал: «будь Самарянином». Так как он спрашивал именно о том: «кто мой ближний?», — то есть кто тот, которого я должен возлюбить, то Господь указал ему на раненого Иудея. Поскольку же Самарянин был врагом также и язычникам, то почему вместо раненого Иудея (Господь) не привел в пример в сей притче язычника? Разве и таким образом Он не подверг бы стыду священников и левитов, кои не оказали милосердия к детям народа своего? Но если бы Он вывел в притче какого-либо язычника, то высказал бы в этом случае нечто совсем неуместное, потому что иудеи не имели попечения о язычниках, а Он (между тем) в заключение сказал ему: «поступай так же». Но теперь нам скажут: повелевал или нет закон оказывать милость нашему раненому? Если это так, то Господь, может быть, пришел для того, чтобы защитить Самарянина от клеветы, особенно, когда сказал ему: не поступай так, как (поступали) те, которые не оказали милосердия [смысл этого места, по-видимому, такой: если помогать израненному согласно с требованием закона, то, выводя в Своей притче милосердного Самарянина, Господь хотел защитить его народ от того упрека в нелюбви к ближним, какой делали Иудеи Самарянам]. И дабы показать, что попавшийся разбойникам был Иудей, сказал: «из Иерусалима в Иерихон». А там обитали Самаряне, так как древние цари отвели их в плен и поселили там. Смысл этой речи ясно направляется к тому, чтобы похвалить милосердие. «Кто из них, думаешь ты, был ближний раненому? Говорит Ему: оказавший милосердие» (ср.: Лк. 10:36–37). И вот, он был Самарянин. Итак, ясно было, что Самарянин оказался ближним сыну не своего народа. Хотя, говорит, однокровные и священники, которые обязаны нести заботу о несчастных, презрели и пренебрегли детьми народа своего, однако, если и случится, что ты родился от этих врагов Самарян, — не презирай несчастного, но считай его своим ближним и с великим попечением врачуй (его).

«Господь возгласил и сказал: если кто из вас жаждет, пусть идет ко Мне и пьет» (ср.: Ин. 7:37). То же сказал пророк в следующих словах: «Всякий жаждущий…» (ср.: Ис. 55:1). Пророк послал к источнику, а Кто исполняет пророков (Мф. 5:17), Тот призывает пить. То же сказала и Премудрость: «ешьте хлеб и пейте вино, мною растворенное, и оставьте неразумие вашей глупости, и живы будете» (ср.: Притч. 9:5–6).

Поскольку они в самопревозношении рукоплескали самим себе и хвалились именем Авраама, дела же делали сатанинские, то сказал им: «не берите себе имя Одного и дела другого; или делайте дело Того, именем Коего хвалитесь, или принимайте имя того, чьи дела господствуют в вас». «Если вы дети Авраама, то и делайте дела Авраама» (ср.: Ин. 8:39).