Творения. Том III

Когда Иосиф толковал сны фараону, прежний господин Иосифа был там же. И увидев, что прежний раб его только царским престолом стал меньше фараона, он идет в дом свой с той же поспешностью, с какой прежде шел к жене, выходящей ему навстречу, чтобы оклеветать Иосифа. И говорит он жене своей: «Иосиф, бывший нашим рабом, стал теперь господином нашим. Заключенного нами в темницу без одежды фараон облек в багряницу. Ввергнутый нами в среду узников восседает на фараоновой колеснице. И кто связан был железными узами, тому возложена на выю золотая гривна. Как же теперь буду обращать взор и смотреть на того, на кого не смею возвести и очей?» Но жена говорит ему: «Не бойся того, кому не сделал зла ты. Он знает, справедливо или несправедливо постигло его бесславие, когда был изгнан из нашего дома, потому что понес он это от моих рук. Иди же теперь без страха с прочими вельможами и военачальниками, сопровождающими колесницу его, чтобы не подумал Иосиф, будто бы огорчает нас настоящее его величие. А в доказательство, что Иосиф не зол, вопреки прежней моей лжи, скажу теперь всю правду. Сама я любила Иосифа, когда оклеветала его; сама я удержала его за одежду, потому что побеждена была его красотой. Если он правдолюбив, то может мстить мне, а не тебе. Но, конечно, по правдолюбию своему не будет мстить и мне, потому что, если бы он не был оклеветан, не ввергли бы его в темницу. А если бы он не был в темнице, то не истолковал бы фараону снов и не достиг бы того величия, о котором ты рассказываешь мне. Хотя не мы возвели его на высоту сию, однако же и мы как бы содействовали этому, потому что уничижение, в какое приведен был нами, послужило причиной того, что он прославился и стал вторым после царя».

Пентефрий пошел и вместе с вельможами сопровождал по улицам Иосифову колесницу. Иосиф же не причинил ему никакого зла. Ибо знал, что Тот, Кто попустил братьям ввергнуть его в ров в пустыне, и из рва в узах послать в Египет, попустил и Пентефрию ввергнуть его к узникам, чтобы из сего уничижения возвести на колесницу фараонову.

Иосиф начал собирать хлеб и собирал ежегодно во всех городах Египетских. Когда же обильные годы прошли и наступили годы голодные, тогда показал он свою заботливость о сиротах, вдовицах и о всех бедных, бывших в Египте, никого не оставляя без призрения. И если бы голод был в одном Египте, то Египту нечего было бы страшиться, потому что много хлеба собрано было Иосифом. Но голод был по всей земле, и все имели нужду в египетском хлебе. А от этого и самим Египтянам хлеб продавался уже по дорогой цене. И Писание, показывая, что голод был всеобщий, говорит: (57) и вся страны прихождаху во Египет, куповати ко Иосифу: обдержаше бо глад всю землю.

Глава 42

Когда же голод охватил и дом Иакова, тогда Иаков говорит сыновьям своим: Не бойтесь, (2) се, слышах, яко есть пшеница во Египте: идите тамо и купите… да живи будем и не умрем. Сказанное Иаковом: «Не бойтесь», – показывает, что сыновья его действительно очень боялись. А слова: слышах, яко есть пшеница во Египте, – показывают, что во всей стране не было у них хлеба. Слова же: купите нам… да живи будем и не умрем, – свидетельствуют о нужде, какую сыновья Иакова терпели от голода со всей землей Ханаанской.

Пришли братья к Иосифу (6) и поклонишася ему лицем до земли. Он узнал их, ибо зная, что и они со всеми Хананеями томятся голодом, как сожигаемые на сковороде, и прежде еще беспокоился о них, говоря сам себе: «Когда-то придут они взять себе хлеба?» Но, увидев братьев, Иосиф сделал вид, что не узнал их, (7) и глаголаше им жестоко… (9) соглядатаи есте. Братья отвечают: Не знаем мы египетского языка, чтобы, пользуясь оным, приобрести доверенность у Египтян и выведать их мысли. Живем мы в земле Ханаанской, о сем можешь судить по тому, что принесли мы сюда. Притом (13) дванадесять есмы братия, и не можем мы все иметь одно злое желание – стать соглядатаями. Мы пришли к тебе по своей воле и уже это свидетельствует о том, что нет в нас неправды. Поскольку же не знаем мы языка египетского и одежда у нас не египетская, то явно, что мы не соглядатаи. Дванадесять есмы братия и по роду своему, и по тому, что нас много. Известны мы всюду; и се, един от нас со отцем нашим днесь, а другаго несть.