Творения. Том второй: СТИХОТВОРЕНИЯ. ПИСЬМА. ЗАВЕЩАНИЕ.

Таким образом, поэт самим ходом поэмы, простым, естественным и последовательным, подошел к определению добродетели. «Добродетель – ἣ μούνη καθαρῳ καθαρὸν θύος [„чистому – чистая жертва“] – не дар только великого Бога, потому что нужно и стремление человека. Она не плод только человеческого сердца, потому что потребна превосходнейшая сила» (ст. 87, 90–92). В добродетели, следовательно, участвуют, по христианскому поэту, три фактора: а) предрасположение, или восприимчивость человека к добру (δεκτὸς καλοῦ), с какой сотворен он Своим Создателем; б) собственное активное побуждение, или стремление (μενοινὴ), к ней человека, и в) высшая Божественная сила или содействие(ἀλκή, κάρτος) для нее. В живом сознании необходимости для добродетели этой последней силы поэт находит лично для себя глубокий источник отраднейшего утешения, энергии и вдохновения. «Я не очень легок на ногу, но не без надежды на награду (οὐκ αγέραστος) напрягаю свои мышцы по пути добродетели, потому что Христос – мое дыхание, моя сила, мое чудное богатство. А без Него все мы – жалкие игралища суеты, живые мертвецы, смердящие грехами. Ты не видывал, чтобы птица летала, где нет воздуха, чтобы дельфин плавал, где нет воды; так и человек без Христа не заносит вверх ноги» (ст. 99–107).

Дальше следует собственно прагматическо-дидактическая часть стихотворения, излагающая в гномической форме наставления в духе тех воззрений на добродетель, какие изложены в предыдущей части поэмы. Поэт предостерегает христианина от гордости и самонадеянности, причем высказывает мысль, на которой основана мораль гениальнейшего литературного произведения классической Греции – трагедии Софокла «Эдип-царь». «Никто не может считать себя счастливым, прежде чем не перешел он границы жизни» (заключительные слова хора в трагедии «Эдип-царь»). «Тот не достиг еще цели, – слова поэта-богослова, – кто не увидел предела своего пути» (ст. 112). С особенной настойчивостью поэт внушает христианину правило, которое он чаще всего рекомендует и в других дидактических стихотворениях своих, а именно: жить умеренно.[550] «Знать меру своей жизни» (μέτῤ ἵδμεναι ἧς βιοτῆτος) он считает «признаком целомудрия» (ст. 117). «Равно для тебя худо, – убеждает поэт, – и отложить благую надежду, и возыметь слишком смелую мысль, что нетрудно быть совершенным. В том и другом случае твой ум стоит на худой дороге. Всегда старайся, чтобы стрела твоя попадала в самую цель, смотри, чтобы не залететь тебе дальше заповеди великого Христа; остерегайся и не вполне исполнить заповедь; в обоих случаях цель не достигнута» (ст. 118–123).

Подробным анализом этого стихотворения мы старались познакомить читателя, разумеется, только с содержанием его, но мы не могли показать из него высоких литературных достоинств этой поэмы как произведения истинно поэтического. Впечатление это может быть только плодом цельного и непосредственного чтения самой пьесы. Предметом ее служит вопрос, сам по себе по видимому отвлеченный, сухой и холодный, именно нравственно-богословский вопрос о добродетели; но, несмотря на это, поэт сумел сообщить своему изложению этого предмета жизнь, силу и поэтическую образность. Этой силой и жизнью проникнут в особенности субъективный элемент поэмы, раскрывающий душу поэта и необыкновенно наглядно и живописно изображающий, так сказать, приливы и отливы в сфере ее внутренних религиозных ощущений. С внутренними достоинствами поэмы прекрасно гармонируют и художественность внешней обработки его, гибкость и музыка языка, звучность и плавность стиха, строгая выдержанность гекзаметрического ритма.

К группе однородных с рассмотренной поэмой морально-дидактических стихотворений, в которых поэт дает или друзьям своим, или другим людям в различных родах жизни различные нравственные наставления и полезные советы, нужно отнести следующие: «Разговор с миром» (Πρὸς κόσμον διαλογισμός)[551] «Блаженство и определения духовной жизни» (Διαφόρων βίων μακαρισμοί);[552] «Пристрастие» (Περὶ πόθου);[553] «Смерть любезных» (Περὶ θανάτου φιλουμένων);[554] «На тех, которые часто клянутся» (Πρὸς πολυόρκους διάλογος);[555] два стихотворения под заглавием «Недобрые друзья» (Περὶ φίλων τῶν μὴ καλῶν);[556] два стихотворения под заглавием «На любо мудрую нищету» (Εἰς πενίαν φιλόσοφον);[557] три стихотворения под заглавием «На терпение» (Εἰς τὴν ὑπομονήν);[558] четырехстишие с надписью: «Счастие и благоразумие» (Εἰς τύχην καὶ φρόνησιν);[559] «К Юлиану» (Πρὸς Ιουλιανόν);[560] «К Виталиану от сыновей» (Πρὸς Βιταλιανὸν παρὰ τῶν υἱῶν);[561] «От Никовула-сына к отцу» (Παρὰ Νικοβούλου πρὸς τὸν πατέρα);[562] «От Никовула-отца к сыну» (Νικοβούλου πρὸς τὸν υἱόν)[563] и «Советы Олимпиаде» (Παραινετικὸν πρὸς Ὀλυμπιάδα).[564]