Творения. Том второй: СТИХОТВОРЕНИЯ. ПИСЬМА. ЗАВЕЩАНИЕ.

Кто я? откуда? и как возвращуся я в недро земное?
Чем я восстану из праха печальной, холодной могилы?
Где и какое жилище назначит Творец мне Всесильный?
Бурь этого мира избегнув, достигну ль я пристани тихой?
Сколько различных путей в многолюдной, житейской долине!
Сколько несчастий и бед их отвсюду кругом облегают!
Радости нет здесь без горя. О, если бы тяжкое горе
Радостей наших земных не старалось подчас пересилить!
Наше богатство – беглец; власть над миром – одно сновиденье;
Мука – зависимость; бедность – тяжелые цепи; а юность –
Летний зной. – Молнии блеску краса временная подобна.
Старость ли? – жизни печальный закат; а известность –
Быстрая пташка, мгновенно от нас отлетает.
Сила телесная в нас – преимущество лютого зверя.
Роскошь – пружина страстей. Дети – тяжкая в мире забота;
(Больно, однако, бездетство!) Судилища – битвы пороков.
Труд земледельца – тяжел. Мореходство – дорога в могилу.
Вон из отчизны спешим и о ней же в чужбине вздыхаем.
Времени быстрый полет – колесо подвижное: кругами,
Быстрыми ль, тихими ль, вечно приводит одно к нам и то же:
Темные ночи и светлые дни, смерть и заботы, болезни,
Радости или печали, удачи, потери и слезы.
Все я на крыльях ума, все протек, что минуло, что ныне,
И убедился, что нет на земле ничего неземного.
Только я в небе нашел всех несчастий земных утешенье!..
Братья! Хотите ль узнать неизменные, твердые блага?
Смело – под знамя Креста! И на битву с своими страстями!
Легким тогда вам покажется бремя страдальческой жизни.

Элегия эта и по предмету содержания своего, и по своему внутреннему тону, и по своему слогу, и по самому стихотворному размеру своему в подлиннике (элегическое двустишие) представляет очень близкое сходство с двумя стихотворениями, вошедшими в сборник: Anthologiae Graec. ad Palatin. Codic. fidem edit., т. II, отд. IX под № 359 и 360 и надписываемыми: одно: – ΠΟΣΕΙΔΙΠΠΟΥ, οἱ δε ΠΛΑΤΩΝΟΣ ΚΩΜΙΚΟΥ [ПОСЕДИПП], другое – ΜΗΤΡΟΔΩΡΟΥ [МИТРОДОР]. Можно думать, что эти стихотворения послужили святому Григорию образцами для подражания в названной элегии его.

Перейдем теперь ко второму классу элегий, обнимающему собой те краткие пьесы, в которых Григорий сколько проще и непосредственнее, столько же живее и энергичнее выражает душевные аффекты, и которые близко граничат с так называемыми мелическими стихотворениями. По содержанию и форме элегии эти весьма разнообразны. Одни из них, которые поэт называет «Θρήνος» [«Плач»], дышат вообще чувством глубокой скорби, возбуждаемой или завистью и кознями врагов, неверностью и изменой друзей, или страданиями борьбы плоти с духом, или чувством близости расчета с «многоскитальческой» жизнью и неуверенностью в достаточной подготовленности к жизни будущей, или бесплодностью благороднейших порывов к осуществлению в здешней жизни идеалов высшего нравственного совершенства, или же, наконец, недоступностью для человеческого уразумения тайны промыслительных действий Божиих о человеке, часто несовместных с законами нравственного возмездия по представлениям человеческого разума. Последним мотивом проникнуто содержание, например, следующей прекрасной элегии.

ПЛАЧ (О собственных своих бедствиях (Θρῆνος διὰ τῶν αὐτοῦ μόγων))