Творения. Том второй: СТИХОТВОРЕНИЯ. ПИСЬМА. ЗАВЕЩАНИЕ.

Мы привели эти наиболее характерные суждения и отзывы о святом Григории как поэте, чтобы показать, что каждый из критиков его смотрит на него со своеобразной точки зрения, и при этом нельзя упустить из внимания того, что каждый из них не совсем верен и выдержанно последователен даже и в своей собственной точке зрения на дело. Возьмем хоть автора «научных вопросов о Григории». Общая и основная точка зрения его в подлежащем отделе этих «вопросов» побуждает его признавать святого Григория поэтом лирическим. Выражая, однако же, эту мысль и с некоторым восхищением оттеняя ее сравнением поэта с первоклассным античным лириком, Монто не приводит при этом ни одного чисто лирического стихотворения святого Григория. Между тем как, вооружаясь против эпических стихотворений Григория и именем Бога отказывая поэту здесь в роли Гомера, Монто с восторгом останавливается пред двумя, вовсе не лучшими в своем роде, эпическими поэмами: «К Немесию» и «К Олимпиаде», усматривает в них «классическую композицию» (p. 196), называет их «Poetique monument de direction antique» [«Поэтический памятник античного направления»] (p. 197) и целиком, дословно, приводит их здесь во французском переводе; и нужно заметить, что такое внимание в отношении этих двух поэм, не считая еще некоторых эпитафий, составляет исключение в целой характеристике Григория как поэта.

Естественным следствием научного знакомства с такого рода критической литературой по предмету нашего сочинения является вопрос – чем объяснить эту разность в воззрениях критиков на Григория-поэта и какое значение могут иметь эти разногласия критиков друг с другом и даже одного и того же автора с самим собою при нашем личном суждении о том же предмете?

Эти разногласия в отзывах о нашем поэте мы ставим, во-первых, в причинную связь с тем обстоятельством, что отзывы эти, по крайней мере большая и самая невыгодная для поэта часть их, были сделаны учеными еще по старым, далеко не полным и критически неисправным изданиям стихотворений святого отца, так как новое полнейшее и совершеннейшее издание их Кайльо вышло только в конце первой половины текущего столетия. Мы положительно только этим можем объяснить, например, ту странную несообразность в книге Ульмана, что он, смягчая свой жесткий приговор над поэтической деятельностью и поэтическими произведениями святого Григория Богослова замечанием, что все же как по самой природе своей Григорий действительно обладал некоторым поэтическим талантом (eine wirkliche… Dichterader in seinem Wesen lag; s. 291), так и между поэтическими произведениями его есть «прекрасные, глубоко прочувствованные и действительно трогательные места» (schöne, tief gefühlte und wirklich ergreifende Stellen), что «отдельные небольшие стихотворения, которые вылились из непосредственного одушевления и исполнены чистого чувства, могли бы удовлетворить и наиболее строгих ценителей» (s. 292), – что, оговариваясь таким образом, он подводит под эту исключительную рекомендацию только гномы и ни одним словом или намеком не упоминает ни о гимнах, ни об элегиях – чисто лирических стихотворениях святого отца, которые, скорее всего, могли бы удовлетворить критика если не с более строгим, то с более серьезным и более развитым художественно-поэтическим вкусом, чем у Ульмана. Это несообразное суждение его тем резче бросается в глаза всякому внимательному читателю его книги, что оно совсем не вяжется с его же собственным мнением, упреждающим только на одну страницу это суждение, что именно в стихотворениях Григория Богослова уже потому нечего искать истинной поэзии, что они все почти служат сторонней для поэзии цели – цели моральной (!) и религиозной. Естественно подумать после этого, что морально-дидактические стихотворения святого Григория будут первой и самой жалкой жертвой отрицательной критики Ульмана. И вдруг, на следующей же странице книги, эти-то самые «moralische Sprüche und inhaltreiche Lehrgedichte» [«моралистические высказывания и богатые по содержанию учительные стихотворения»] оказываются самыми лучшими поэтическими произведениями святого Григория.

Во-вторых, разногласия во мнениях о поэтическом таланте святого Григория Богослова и противоречивые суждения о художественной ценности стихотворений его, по нашему мнению, зависят в известной степени и от того еще, что вся почти критическая литература о нем как поэте исчерпывается авторами, по роду и характеру ученых занятий прямо не принадлежащими к области литературы, в тесном смысле слова. В своих трудах, посвященных исследованию вопросов специально-богословских (как, например, сочинение Ульмана) или церковно-исторических (как исследования Монто, а тем более – труды вроде «Christliche Kirchengeschichte» [«Церковная история»] Маттия Шрёкка, Неандера и т. п.), эти ученые только вскользь и мимоходом заглядывают в стихотворения святого отца или даже считают для себя достаточным ограничиться кратким обзором одних исторических стихотворений святого Григория.