Творец

Выйдя из метро, я поразился скорости, с которой обустраивался новый район. В голове мелькнула мысль, что Кира выбрал место для проживания соответственно своему жизненному кредо: «больше, лучше, быстрее!» Торговля здесь, правда, была еще не налажена, но возле остановок уже понатыкали временных лавок, где я купил полторашку пива и потащился с этим лекарством к страдающему другу.

— О-о-о, — простонал Кирилл, открывая мне дверь, — ты ангел, ангел, спустившийся в мою грешную обитель.

— Скорее уж поднявшийся (Кира жил на пятнадцатом этаже).

— Неважно, — побулькал он, выпивая залпом четверть бутылки. — Жрать хочется, давай пиццу закажем.

Мы заказали пиццу, обсудили будущую работу, выпили пиво и я опоздал на метро. Пришлось остаться у друга.

Обычно я с легкостью ночевал где угодно и у кого угодно, но сегодня мне отчего-то было тревожно. Мне все казалось, что вот сейчас у моих дверей, может быть, стоит озябшая, снова заплутавшая Мари, а я тут, на надувном матраце, в потолок пялюсь.

Эта моя нездоровая одержимость, в сущности, совсем незнакомой девушкой, была поистине странной, не свойственной мне вовсе. Прежде для меня любовь к женщине была неотличима от любви к природе или искусству. Любуясь девичьей красотой, я лишь восторгался деянием Создателя, пел в своей любви хвалебную песнь ему. Я вообще всех людей рассматривал, как природные явления, ничем не отличающиеся от лесов, полей, болот, заснеженных горных вершин. Не жажда обладания двигала мною, когда я знакомился с той или иной женщиной, а лишь интерес. Занимало меня, из каких таких составляющих складываются те или иные личности. И не сами даже личности, а вот эти их компоненты и интересовали меня больше всего.

И вот теперь во мне чувствовалось некое внутреннее движение. Что-то неясное сгущалось, преобразовывалось и тут же снова развеивалось. Не мог я осмыслить, как ни старался, отчего эта необыкновенная и, возможно, даже не вполне реальная девчушка, так скоро завладела всеми моими мыслями и чувствами. Она словно бы поставила на мне свою печать, оставила в моем сердце незримый символ, означающий, что я должен теперь находиться во власти каких-то сладострастно-удушливых томлений. И я послушно томился, растворялся и стекал в некую потустороннюю область бытия.

Глава 10

Вернувшись наутро домой, я, конечно, не обнаружил там Марии. Вместе с ней оставили меня и завсегдатаи, образы других милых сердцу нимф. Я настолько привык к их присутствию в моей жизни, что теперь чувствовал себя покинутым и нестерпимо одиноким.

Несколько дней я прослонялся по городу как сомнамбула, не помня ни маршрутов своих, ни пунктов, где делал краткие остановки, ни попутчиков, а ведь они были. Но не те химерические существа, которых я старательно призывал, а вполне осязаемые, плотские и, в сущности, ужасно скучные люди. Помню только, что это всегда были случайные персонажи, возникающие словно бы из ниоткуда — синяки с Владимирской, помятая, надоедливая проститутка и еще невесть кто, случайно подобранный мною.

Спустя трое суток я начал искать встречи с друзьями, но они, как назло, были чертовски заняты. Даже обрадовавшаяся звонку Галя, посетовала на инвентаризацию в магазине, из-за которой ей предстояло безвылазно торчать на работе еще неделю.

Приходилось ждать, когда Кира разберется со своими делами и призовет-таки меня к облагораживающему труду. Он всегда был моим якорем, каждый раз, когда я отлетал от земной тверди выше положенного, он возникал с очередным нудным, но прибыльным заказом. Как в тот самый момент, когда в мою привычную, вполне себе реальную жизнь, стала просачиваться какая-то другая, волнительная и необыкновенная Вселенная.

Кира возник на горизонте моих надежд, когда я уже был на гране распада. Увлек в свою мастерскую и погрузил в пучины тупой, почти бездумной, работы. Она уберегла меня от знакомств с еще какими-нибудь сомнительными личностями, бесцельно ошивающимися в нашем многолюдном городе.

Неделя полумеханического труда и благотворное влияние активиста Киры вернули меня к жизни. Душевное же недомогание разрешилось, когда муж мадам Бовари вернулся из командировки, и к нам присоединился утомленный Сеня. Мы с Кирой над ним подшучивали, он же безропотно смирялся с ролью шута, носил нам коньяк, и мы вечерами сидели в Кириной мастерской, совсем как раньше, когда еще студентами гужбанили в институтских скульптурных подвалах.

Жизнь эта была ясная, простая, совсем уж незатейливая и, конечно, наскучила бы мне в скором времени, если бы не прервалась. Заказ мы выполнили раньше срока, деньги за него получили очень даже приличные, и я наконец-то снова смог вернуться домой к своему паноптикуму.

За все то время, что я работал с Кирой, я ни разу не побывал на Невском и теперь, оказавшись среди своих творений, вновь ощутил невероятную потребность созидать. Моих сказочных видений рядом не было, уверенности, в том что я когда-нибудь увижу Марию, тоже. Но сам ее образ, столь основательно впечатавшийся в мою память, был соломинкой, способной вытащить меня из творческого застоя.