Творец государей

Внутри собора было не менее многолюдно, чем вокруг него, только там стоял народ, а тут присутствовала элита. В самом центре стоял большой круглый стол, крытый бордовым бархатом, и за ним сидели элитарии, так сказать, первой величины. На одной половине стола сидели патриарх и его митрополиты из числа тех, что смогли или захотели приехать на этот съезд, а на другой – думные бояре или те персонажи, которые вынужденно изображали таковых. Представители дворянства, купечества, верхушки посада и земства стояли вокруг этого стола, перемешавшись с боярской дворней, нужной тут для услуг набольшим людям, а, по моему мнению, совсем ненужных. Митрополит Гермоген, который, как глава правительства, вел это мероприятие при полном своем митрополичьем наряде стоял неподалеку от алтаря с посохом в руке.

Подойдя к этому столу, мы с Михаилом поклонились всей честной компании, после чего замерли в ожидании. При нашем появлении гомонящая публика слегка притихла, и со своего места поднялся думный боярин Федор Иванович Шереметев, огладил окладистую бороду и густым басом торжественно произнес:

– Сергей Сергеевич Великий князь Артанский и ты, стольник Михаил Скопин-Шуйский, знайте, что после долгих споров Собор постановил звать к нам на царство заморского князя Артанского, уже свершившего следующие великие дела. Он спас свергнутого царя Федора, чем не дал московскому люду взять грех на душу. Он раскрыл истинную сущность Самозванца и заставил того покаяться в содеянном. Он избавил русскую землю от вечного татарского ярма, а также отринул ляшское вторжение в русские пределы, обратив в прах мощь кварцяного войска короля Жигимонта.

Слава Божиею милостию, Великому Государю Царю и Великому Князю Сергею Сергеевичу всея Руси, Владимирскому, Московскому, Новгородскому, Царю Казанскому, Царю Астраханскому, Государю Псковскому, Великому Князю Смоленскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому. Болгарских и иных, Государь и Великому Князю Новагорода Низовския земли, Черниговскому, Рязанскому, Полоцкому, Ростовскому, Ярославскому, Белоозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондийскому и иных, и всея Сибирския земли и Северныя страны Повелителю, и Государю земли Вифлянской и иных.

«Ну вот так, – подумал я, увидев как Гермоген пожимает плечами, – без меня меня женили».

Я-то думал, что сейчас будут прения, мне дадут выступить, и, если это произойдет, то не без борьбы с моей стороны; а оказывается, меня позвали только на оглашение составленного заранее приговора. Ну-ну, мстя моя будет ужасной. В любом случае надо говорить ответное слово, к которому я совсем не готовился – по крайней мере, в таком разрезе.

– Русские люди, – так же торжественно произнес я, – сегодня вы собрались в этом соборе для того, чтобы выбрать себе царя, и уже сделали это. Что ж, не могу сказать, что одобряю ваш выбор, потому что человек я чрезвычайно занятой, и моя достаточно краткая остановка в вашем мире совсем не означает, что я решил тут остаться навечно. Но что сделано, то сделано. Вы, несмотря на предупреждения, сделали свой выбор, и я вынужден его принять, но с некоторыми ограничениями и поправками. Самодержец я или нет? Первой и самой главной поправкой будет считаться то, что я усыновляю присутствующего здесь князя Михаила Скопина-Шуйского и назначаю его своим соправителем и наследником. В случае если я уйду, и меня не будет ровно десять лет, Михаил Васильевич или его законный потомок полностью вступает в права наследства. На этом все, – я поклонился, – счастливо оставаться, а мы с Михаилом Васильевичем пойдем обдумывать те указы, которые издадим в первую очередь.

7 июля 562 года Р.Х., день триста тридцать четвертый, Великая Артания, Китеж-град.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.

В поездку по Великой Артании, давно запланированную, я взял только Михаила Скопина-Шуйского и своего артанского наследника Ува. Шагнув всего один шаг, мы все вместе из промозглого ноябрьского Бахчисарая очутились в пронизанном июльским солнцем Китеж-граде, всего за один год выросшем на высоких кручах днепровского правобережья, напротив острова Хортица. Тянущиеся к голубому небу на склонах холмов срубы домов и целых боярских теремов из свежего еще, медово-желтого леса, и обильный городской торг, шумящий внизу, почти у самого Днепровского берега. Чего там только ни покупают и ни продают! В ходу товары из Византии, далекой Персии, Испании и Италии, которые здесь обменивают на изделия, произведенные в еще более далеком Тевтонбурге.