Творец счастья

– Свет, позвони маме, скажи, что все хорошо, – советует Миша. – Волнуется же бабуля.

***

К вечеру чувствую себя, как на автопилоте – тело делает привычные движения практически не осознанно. Приняла душ, теперь сижу на единственной кровати в комнате, которую нам выделили на пару дней. Тупо смотрю на дверь ванной комнаты, где сейчас принимает душ Миша, и думаю: «Пусть делает со мной все, что хочет. Даже если он извращенец и садист – не почувствую ничего, ни боли, ни страха». Главное, что Пашка жив. Вечером опять звонил тот Ангел-хранитель. Сказал, что с ребенком все будет хорошо и завтра нас к нему пустят. А для меня сейчас остальное не важно.

Медведь скоро выйдет из душа и я лягу с ним в постель. Вспоминаю о том, что белье у меня совсем простое, хлопковое, и вряд ли ему понравится. Хотя, все равно его надо будет снять…

– Так, Светлана Васильевна, – деловито начинает Миша, выходя из ванной комнаты и рассматривая меня. – По выражению вашего лица вижу, что вы уже всякой хреновины про меня подумали.

Он подходит ко мне и присаживается на корточки, легонько обнимает меня за бедра, но не настырно, а так, чуть касаясь. А я удивляюсь, что вышел он из ванной в спортивных штанах, а не голый, в одном полотенце на бедрах.

Всматриваюсь в его глаза – ищу ответы на свои вопросы и не нахожу. Ведет он себя не так, как я предполагала. Знает же, что любое требование я сейчас выполню. Но не требует. Почему?

– Светочка, – тихий его голос заставляет что-то дернуться у меня в груди, – идем спать. Обещаю, что приставать не буду. Клянусь.

– Почему? – голос мой дрожит.

Медведь чуть улыбается и устало вздыхает, а потом качает головой.

– Мы устали, изнервничались. Ну какие из нас сейчас любовники? – спрашивает и тут же сам отвечает. – Никакие. Так что, давай, ляжем, обнимемся и будем спать. А когда ты решишь, что хочешь меня, не из чувства благодарности, а потому что я тебе нравлюсь, тогда можешь смело приставать ко мне – я буду весь твой. Обещаю.

Чувствую, что слезы сами собой текут по щекам. Я весь день держалась, чтобы не расплакаться и теперь… теперь, когда от его слов, сковывавшие меня тиски расслабились и отпустили, слезы покатились крупными каплями. И сдержать я их уже не могу.

– Вот и хорошо… – шепчет Миша, чуть прислоняя мое лицо к своему плечу и поглаживая по волосам, – можно поплакать немного, станет легче и пойдем спать.

***

Целый день ждем обещанного звонка от доктора. Ему дали мой номер телефона, потому что Миша непрерывно «висит» на своем. Сижу у окна в той самой комнате, которую выделили нам на несколько дней, пока Пашка в госпитале. Держу в руках свой телефон и боюсь оставить его хоть на минуту – вдруг в эту минуту как раз и позвонят.

Медведь расположился у небольшого столика, на который поставил свой ноутбук. Непрерывно клацает по клавиатуре и обсуждает по телефону какие-то ошибки в каких-то файлах с каким-то Ромой.

Вспоминаю, как проснулась утром в объятиях Миши, как он нежно поглаживал меня по плечу и терся небритой щекой о мое ухо. Я проснулась и боялась пошевелиться, чувствуя под своими руками его горячее тело. Все ждала, что он начнет тискать меня и прижимать к себе. Так ведь ведут себя мужчины, просыпаясь рядом с женщиной. Но нет, Медведь только легонько поглаживал по плечу.

Он сказал, что все будет, когда я сама захочу. А я хочу? Хочу, конечно. Но он прав – не сейчас, когда весь день на нервах и в ожидании.

Вдруг мой телефон вздрагивает и я подскакиваю, уставившись в экран. Жму «ответить» и слышу команду Миши:

– Включи громкую.

Пару минут слушаем инструкции врача и срываемся на выход из комнаты, на ходу набрасывая куртки. У крыльца нас ждет цвета хаки военный фургон медпомощи, куда нас загружают и немедленно захлопывают двери. Несколько минут, обнявшись и устроившись на узкой скамейке у стенки, колышемся в полутемном пространстве, когда машина въезжает на территорию военной части. Еще минута, распахиваются створки фургона и нас быстро ведут по лестнице, а потом и по коридорам госпиталя. На ходу набрасываем голубые халаты и проходим в небольшую светлую палату с одной кроватью, на которой маленьким бугорочком под тонким одеялом лежит Паша, увешенный тонкими трубочками и датчиками. Равномерно попискивает аппарат контроля сердечного ритма, а пожилой невысокий мужчина в голубом медицинском халате приветствует нас и укоризненно качает головой.

– Ох, граждане, родители, внимательнее надо быть с химикатами. Прятать их надо от детей.

Я бросаюсь к сыну, обнимаю хрупкое тельце и целую его бледное личико. Слышу, как Миша тихо спрашивает доктора:

– Что за химикаты?

– Мышьяк. Доза небольшая, не смертельная. Но, тем не менее, вызвала жесточайшее отравление.

– Мама, – тихо шепчет мой малыш, пытаясь протянуть ко мне свободную от капельницы руку. Я бережно беру его тонкую ладошку и целую ее.

– Мой маленький, все будет хорошо. Я с тобой.