Творец счастья

Я вопросительно склоняю голову на бок, сплетаю руки на груди, постукиваю ногой, смотрю на нее, мол «я жду объяснений». Она в ответ делает то же самое, мол «а что такое?»

– У девушек на заставке обычно котята, – наезжаю я.

– А чем ты не Котяра? – нагло отвечает она.

– Это ведь в Дубравушке, Кать… зачем ты меня сфотила тогда? – задаю я вопрос, который пропахал мне весь мозг всего за пару минут.

– Честно?

– Честно!

– Думала, что больше тебя не увижу никогда, вот и сфотила, чтоб потом в одиночестве темной квартиры полюбоваться красивым телом. Ну и Варюхе показать…

– Ка-а-а-тя! – я начинаю наступать на нее с игривым видом кровожадного беспощадного бармалея.

– Что? Ты же хотел правду. Я правду сказала, дурак! – игриво пугается она и отступает.

А я вижу, что как раз на ее пути диван – очень кстати. Она тоже понимает, что упрется задом в предмет мягкой мебели и принимает решение шмыгнуть в дверь, но я ее ловлю, сажусь на тот самый диван и устраиваю ее на своих коленях.

Она барахтается и смеется, потому что мои руки уже пробегаются по ее ребрышкам.

– Киса… ха-ха… я вам, как художник художнику говорю – у вас… ха-ха… красивое тело… ха-ха…

Я нахожу ее губы и накрываю их нежным, но требовательным поцелуем, а в мыслях крутится: «Неужели я ей еще тогда понравился? А зачем тогда убегала от меня? Женщины и логика – полярные вещи… А что я гадаю? Прямо спрошу. Вот пусть ответит. Посмотрим, что за логика».

Услышав мой вопрос, Катя перестает смеяться и после минутной паузы отвечает:

– Тело ваше, Кирилл Иванович, конечно, красивое, но вот ваше поведение было несколько агрессивное и … непредсказуемое. Поэтому, не зная, чего от вас ожидать, когда вы проснетесь…

Я понял. Ну и дебил же я все-таки…

– Катюша, прости! Прости… я тогда был зол, как тысяча носорогов. Ты попалась под «горячую руку». Прости меня, Котенок, – шепчу я ей на ушко, ласково прижимая к себе. – Я клянусь, никогда больше не обижу тебя!

Чувствую, как она прижимается ко мне в ответ. Простила? Надеюсь, что простила. А сам себя я за это никогда не прощу. Теперь я буду всю жизнь тянуть этот груз на себе.

Она отстраняется немного, заглядывает мне в глаза и спрашивает:

– Тогда и ты ответь мне: почему ты меня догонял? Зачем?

– Было много причин, – шепчу я, нежно поглаживая ее щечку. – Первая: должен был отвезти тебя домой. Дубравушка все же за чертой города. А ты одна беззащитная на дороге – как подумал об этом, так поплохело сразу. Вторая? Хотел узнать, где ты живешь, чтобы найти тебя. И третья: ты была тогда, как бальзам на рану. Не знаю, как и почему, но ты всю злость мою, все беспокойства мои развеяла. Помню, я засыпал тогда в твоих объятиях с улыбкой. Я не мог тебя просто так отпустить… Я не мог тебя потерять…

Она обнимает меня снова, и я слышу ее сосредоточенное сопение у моего уха. Пусть сопит, мне приятно. И мы просто так сидим обнявшись, даже не знаю, как долго. Мне хорошо в ее объятиях, мне хорошо чувствовать ее всем телом, мне хорошо просто молчать сейчас и слушать стук ее сердца. И этим молчанием мы говорим, может быть, даже больше, чем если бы долго изливали друг другу душу…

– Убрать фотку с компа? – тихо шепчет Катя, потираясь щекой о мой висок.

– Оставь, если хочешь, – отвечаю, целуя ее в шею. – Только подружкам не показывай и в фейсбук не выкладывай. А то потом отбоя не будет от озабоченных фанаток.

– Котя-я-яра! – слышу очередной упрек и смеюсь тихонько.

Опомнившись, смотрю на часы. Епть, у нас же весь вечер распланирован!

– Катюш, давай, собирайся. Поедем уже, тебя ждет сюрприз. Надевай что-нибудь нарядное.

– В клубы ваши дурацкие я не пойду, в ресторан тоже, – сразу предупреждает она, отрываясь от меня и направляясь в спальню. – Даже не зови, Рузанов!

– В театр пойдем, оперу слушать. Так что, не «возникай» тут, – выдаю я свой план, потому что не скажи я этого, ведь не вытащу ее из дома тогда.

– Какую оперу? – слышу я голос и шум в соседней комнате.

– Волшебная флейта. Мы ведь любим с тобой Моцарта, не так ли?

– Честно, я оперу не люблю. Музыку – да, а вот оперу… они там орут и пищат.

– Эта опера тебе понравится, я обещаю. Я тебе беруши возьму, чтоб ты не слышала писк.

– А смысл тогда в оперу идти, если уши заткнуть? – смеется она, возвращаясь ко мне, уже одетая в скромный, но симпатичный брючный костюмчик. Я оглядываю ее с ног до головы и одобрительно киваю.

– Я же говорю – будет сюрприз, – загадочно подмигиваю я, увлекая ее к выходу из квартиры. – Нам еще нужно ко мне заехать. Там Петровна ужин приготовила, сказала, что лучше, чем в любом Париже.

Через несколько минут уже едем в моей машине. Катя косится на заднее сиденье – заметила разноцветные пакеты. Я молчу и сам себе беззвучно усмехаюсь. Вот спросит или нет? Она же упорно делает вид, что ее эти брендовые пакеты не интересуют, но поглядывает на них втихаря.

– Не тебе это, не волнуйся. Петровне подарки купил, – не выдерживаю я, но пытаюсь сохранить серьезный вид.

Она удивленно поднимает бровь, поскольку, видимо, прочитала надпись на пакете с известной маркой женского белья.