Творец сновидений

Яйцо со вздохом утратило свою непрозрачность. В середине его появилась горизонтальная трещина. Через быстро светлеющую скорлупу Рэндер увидел, как Эриксон гримасничает и плотнее сжимает веки, борясь с возвращением сознания и всем тем, что его сопровождало. Верхняя половина яйца поднялась вертикально к основанию, показав угловатого, розового Эриксона в нижней раковине. Когда глаза Эриксона открылись, он не смотрел на Рэндера. Он встал на ноги и принялся одеваться. Рэндер воспользовался этим временем, чтобы проверить колыбель. Он вновь наклонился над столом и стал нажимать кнопки: температурный контроль, полный обзор — проверено; экзотические звуки — он поднял наушники проверено на колокольчики, на жужжание, на звуки скрипки и свист, на крики и стоны, на шум дорожного движения и рокот прибоя; цепь обратной связи, анализирующая собственный голос пациента — проверено; общий звук, брызги влаги, запах — проверено; цветные молнии, стимуляторы вкуса…

Рэндер закрыл яйцо и выключил его. Втолкнул агрегат в стенной шкаф, ладонью захлопнул дверцу. Лента зарегистрировала нужную последовательность.

— Садитесь, — кивнул он Эриксону.

Тот сел, суетливо дергая шеей.

— У нас полный отклик, — сказал Рэндер, — так что мне не требуется суммировать происшедшее. От меня ничего не скрылось. Я был там.

Эриксон кивнул.

— Смысл эпизода вам должен быть ясен.

Эриксон вновь кивнул и, наконец, обрел голос.

— Но это действительно было? — спросил он. — Я имею в виду, что вы конструировали сон и все время контролировали его? Я ведь не просто видел это во сне — ну, как если бы нормально спал. Вы сумели сгрудить на столе все происходящее для чего-то, на что вы хотели указать, верно?

Рэндер медленно покачал головой, стряхнул пепел в южное полушарие своей шарообразной пепельницы и встретился взглядом с Эриксоном.

— Это правда, что я изменил формат и модифицировал формы. Но вы наполнили их эмоциональным содержанием, продвинули их к статусу символов, соответствующих вашей проблеме. Если бы сон был действительно аналогией, он не вызвал бы такой реакции. Он был бы лишен тревожного рисунка, который зарегистрировала лента.

— Ваша психика анализировалась уже много месяцев, — продолжал Рэндер, — и все, что я узнал, не смогло убедить меня, что ваша боязнь быть убитым имеет под собой какие-либо реальные основания.

Эриксон уставился на него.

— Тогда какого же дьявола эта боязнь у меня есть?

— Потому что, — ответил Рэндер, — вам очень хотелось бы стать объектом убийства.

Эриксон улыбнулся. К нему начало возвращаться хладнокровие.

— Уверяю вас, доктор, я никогда не помышлял о самоубийстве и не имею никакого желания прервать свою жизнь. — Он закурил. Руки его дрожали.

— Когда вы пришли ко мне летом, вы уверяли, что боитесь покушения на свою жизнь. Но вы затруднялись сказать, из-за чего кто-либо хотел бы убить вас…

— Мое положение! Нельзя быть членом палаты представителей и не иметь врагов!

— Однако, — возразил Рэндер, — вы, похоже, ухитрились не обзавестись ими. Когда вы позволили мне поговорить с вашими детективами, я узнал, что они не откопали никакого указания на то, что ваши опасения имеют реальное основание. Никакого.

— Они смотрели слишком близко или не там, где надо. Видимо, они что-то пропустили.

— Боюсь, что нет.

— Почему?

— Повторяю: потому что ваши ощущения не имеют никакой реальной основы. Будьте честны со мной: имели ли вы информацию откуда бы то ни было, что кто-то ненавидит вас до такой степени, что хочет убить?

— Я получаю множество угрожающих писем…

— Как и все члены палаты представителей… и все письма, направленные вам в течение прошлого года, расследовались. Было установлено, что это работа сумасшедших. Можете ли вы предложить мне хоть одно доказательство, подтверждающее ваши заявления?

Эриксон рассматривал кончик своей сигареты.

— Я пришел к вам по совету одного коллеги. Пришел, чтобы вы порылись в моем мозгу и нашли что-то такое, что дало бы зацепку моим детективам.

Может, я кого-то сильно оскорбил или неудачно применил закон, имея дело с…

— …и я ничего не нашел, — повторил Рэндер, — ничего, кроме причины вашего недовольства. Сейчас, конечно, вы боитесь услышать ее и пытаетесь отвлечь меня от изложения вашего диагноза…

— Нет!

— Тогда слушайте. Потом можете комментировать, если хотите, но вы любопытствовали и тратили здесь время, не желая принять то, что я предлагал вам в десятке разных форм. Теперь я хочу сказать вам прямо, в чем дело — и делайте с этим, что хотите.

— Прекрасно…

— Во-первых, вы очень хотели бы иметь множество врагов обоего пола…

— Это смешно!

— …потому что это единственная альтернатива возможности иметь друзей…

— У меня куча друзей!