Творящие любовь

Она не могла дождаться, когда же наконец закончится ужин.

Шарлотт-Энн сосредоточилась на еде, с отсутствующим видом водя ложкой по тарелке. Вокруг нее разговор стал громче, и обрывки фраз, касаясь ее слуха, превращались в бессмысленную мозаику. Она рассеянно прислушивалась.

— Вы будете в этом году участвовать в гонках в Монте-Карло, князь Луиджи?..

— В последние десять лет в Аргентине происходят социальные реформы…

— Экономический хаос…

— С тысяча девятьсот двадцать четвертого года, герцог Фэрфакс, когда правительство лейбористов первым…

— Действительно, кардинал Корсини, договор о примирении между кардиналом Гаспарри[10] и премьером Муссолини…

— Париж весной — это то же самое, что Буэнос-Айрес зимой…

— Эффект тарифа Хаули-Смута на международную торговлю…

— Нет, Веймарская республика и президент Гинденбург…

— Князь Луиджи, вы, как авиатор…

— Но, несмотря на депрессию, Эмпайр Стейт билдинг почти закончен…

— Моя дорогая, дорогая миссис Рейхенбах, если бы вы только…

— Германия не позволит себя сдерживать…

Различные суждения роем вились вокруг стола. Звон хрусталя и фарфора, металлическое позвякивание серебряных приборов словно отмечали знаки препинания. Шарлотт-Энн чувствовала себя лишней, может быть, оттого что на нее никто не обращал внимания. Она была слишком занята одной-единственной проблемой — как постараться избежать внимания князя Луиджи ди Фонтанези.

— А каково ваше мнение, мадемуазель Хейл?

Шарлотт-Энн вздрогнула и повернула голову направо. Голос принадлежал капитану. Она совершенно не слышала вопроса. Кроме того, за это время принесли следующее блюдо. Она и не заметила, что теперь перед ней на тарелке лежит целый колючий омар, его красный панцирь был начинен мясом краба.

— Прошу прощения, капитан, — извиняясь проговорила Шарлотт-Энн. — Мое внимание целиком было занято этим блюдом. Оно выглядит так… так экстравагантно.

— Вот сообразительная молодая леди, — прогудел генерал Керстен, сидевший по другую сторону стола. — В моей стране политика и работа — это удел мужчин, а женщинам остаются кухня и спальня. Хорошо бы и другие женщины вели себя так, как вы.

Шарлотт-Энн была слишком шокирована, но прежде чем она нашлась, что ответить, заговорила миссис Рейхенбах:

— И тем не менее, генерал. Я думаю, вам известно, что многие женщины преуспевают так же, как мужчины, а некоторые и лучше них. История подтвердит мои слова. Каждый год все больше женщин достигают успеха и в профессиональной области, и в области политики.

— При всем моем уважении к вам, миссис Рейхенбах, — ответил, смеясь, генерал, — разве женщины не должны рожать и воспитывать детей?

— Я ничего подобного не говорила, — возразила женщина. — Смысл моей речи в том, что каждый должен быть справедливым. Не стоит подпитывать предубеждение по поводу мужской и женской ролей в обществе.

— Я думаю, очко в пользу миссис Рейхенбах, — подвела итог Робин. Она оперлась локтем о стол и указала на Шарлотт-Энн. — Мать мисс Хейл — деловая женщина. Она начинала с того, что построила один мотель в Техасе, а теперь ей принадлежит целая сеть мотелей и гостиниц. Миссис Хейл отлично ведет дела, ее владения продолжают расти. И еще я хочу добавить, что она одна воспитывает четверых детей. Муж ей ничем не помогал. Будучи вдовой…

— Ах! — раздраженно откликнулся генерал, прерывая Робин на полуслове и словно отгоняя прочь все достижения Элизабет-Энн одним взмахом руки. — Нашлась одна личность! Жизнь не рассчитана на личностей.

— А для кого же, позвольте узнать, создана жизнь? — возмутилась миссис Рейхенбах.

— Для масс, конечно. Невозможно судить обо всех на примере одной замечательной женщины, особенно добившейся успеха. Назовите мне другую, которая могла бы сравниться с мужчиной.

— Амелия Эрхарт, — тихий голос принадлежал Луиджи ди Фонтанези.

Удивленная Шарлотт-Энн повернулась к нему прежде, чем сообразила, что делает. В первый раз за вечер он смотрел не на нее, а скрестил взгляды с генералом Керстеном.

— Ах, Амелия Эрхарт! — рассмеялся генерал. — Да, неукротимая фройлен Эрхарт вместе с двумя другими летчиками вылетела из… Впрочем, не важно откуда, в общем, они перелетели через Атлантику.

— Из Ньюфаундленда до Уэльса в тысяча девятьсот двадцать восьмом[11] году, — спокойно произнес князь Луиджи.

— Вот как? — Генерал снисходительно улыбнулся Робин и миссис Рейхенбах. — Но разве не ваш Чарльз Линдберг перелетел из Нью-Йорка в Париж в… в… — он посмотрел на Луиджи в ожидании подсказки.

— В тысяча девятьсот двадцать седьмом, — негромко подсказал князь.

— Вот видите! Он совершил перелет через Атлантический океан на целый год раньше, чем фройлен Эрхарт, — самодовольно заметил генерал Керстен с видом победителя. — И ему компания не понадобилась. Фройлен Эрхарт лучше было бы остаться дома и рожать детей.