Творожная кнопка или зовите Ханну

— Об мою ладонь трется самый настоящий еж, — я попыталась улыбнуться и, прочистив горло, попросила, — раз уж вы здесь, подайте воды.

Наконец, мне удалось открыть глаза, в комнате стоял полумрак. Не поняла, закрыты шторы или ночь. Дориан быстрым шагом направился к столу, торопливо налил стакан воды из графина. Подошел ко мне и помог сесть, поддержал и подложил подушку под спину. Без слов, просто смотрел. А я на него. Кажется, он снова постарел. Лицо осунулось, а щетина придавала неопрятный вид. Всегда уложенные волосы теперь торчали в разные стороны. Он был весь помятым и несвежим, как его рубашка.

Беспокойный взгляд Дориана потеплел, губы дрогнули. От его улыбки мне стало неловко, и я опустила взгляд. Чтобы увидеть этот ужас!

Больничная рубаха была сильно велика, съехала в одну сторону, некрасиво оголяя шею. Представив, что творится на голове с моими кучерявыми волосами, захотелось провалиться сквозь землю. Полумрак комнаты скрыл мои красные щеки. Собрав силы, натянула одеяло по самую шею.

Дориан сделал вид, что не заметил моих переживаний, и помог поднести стакан ко рту. Я жадно набросилась на воду, обливаясь и стремясь выпить все.

— Не нужно много, чуть позже я подам еще. Как вы? — Макгрегор осторожно убрал стакан, а я снова смутилась своему порыву.

— Ужасная слабость, и я очень хочу пить. Долго мы тут с вами? — судя по тому, как Дориан хмыкнул, поняла, что угадала. Он не отходил от меня все это время.

— Вы спали три дня.

— Вот же барсучья нора… — сказала я и всполошилась, — А дети?

— С детьми все в порядке, они с бабушками и дедушкой.

— С бабушками? — испугалась я еще больше, — и папой?

— Да, ваш отец старается поддерживать баланс между заботой и баловством, а также мастерски подавляет соревновательный дух у наших мам. — Он снова поправил мне подушку всего на миллиметр, а одеяло подоткнул под ноги. Его забота умиляла и теплом растекалась в душе. — Я позову лекарей, вас должны осмотреть.

— Нет, тогда они вас выставят, а я хочу узнать все по делу. Их взяли? Как вы нашли нас? — и, сильно понизив голос и приблизившись к Дориану, спросила, — вы нашли панно?

— О деле Ученого не рассказать в двух словах… — замялся он.

— По мне видно, что я спешу? — пыталась устроиться поудобнее, — рассказывайте!

— Что же, эта история началась в далеком 1592 году, — огляделся, снова сел на стул рядом.

— Год, когда закончилась война? — задумалась я.

— Высший бал, госпожа Лорин, — он улыбнулся и взял меня за руку. Я отогнала смущение куда подальше и приготовилась слушать. — Итак, в 1592 году Леонард Грегхам, известный нам как Ученый, трудился в военной лаборатории, создавая алхимические составы для победы над Борливаном. О нем писали даже в учебниках истории, а некоторые формулы до сих пор разбираются в медицинских институтах. Война была жестокой… Шел шестой год кровопролитных битв, каждая из сторон работала над созданием оружия для массовых убийств. Ученый сильно преуспел в этом. — Дориан сделал паузу, как будто собираясь с мыслями. — Борливанцы убили его жену и дочь, оставив послание, что это плата за его изобретения и отобранные жизни. А на следующий день был подписан мирный договор между государствами.

— Создательница… как же так?

— Именно тогда Грегхам решил посвятить всю оставшуюся жизнь воплощению грандиозного плана по отмщению. Многие годы он собирал данные по крупицам о той кровавой бойне и выяснил, что его дочь чудом была спасена. Но узнал он об этом слишком поздно. К тому моменту Валери Паранас погибла со своим мужем Алексом в аварии, у них остался сын, Серж. Леонард не знал, как поступить, и решил, что лучший вариант, это заплатить опекуну за молчание и определить Сержа в самый дорогой интернат. Позже он появился там под чужим именем, чтобы втереться в доверие к мальчику на занятиях по алхимии. План сработал. Серж и старый алхимик сдружились, Леонард открылся перед парнем, семья воссоединилась. — Макгрегор взглянул на меня и крепче сжал руку. — А за несколько лет до этих событий к Ученому пришла ваша мама.

— Про это я уже знаю, — вздохнула я и опустила голову, стало очень грустно.

— Вы должны знать, что она хотела вас защитить… Дар только открылся, вы росли непоседливой и очень своенравной, — с теплом отозвался Дориан, отчего я невольно улыбнулась, — уползали от нее муравьишкой, улетали бабочкой. А еще представьте, что вам было всего три года, и какое тогда было восприятие животных? Госпожа Лорин говорила, что вы выглядели просто отвратительно.

— Можно пропустить эту часть? — скривилась я, — наслышана об этом, уж поверьте. Каждый день мать рассказывала, что я доводила ее только одним своим видом.