Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима

Возможно, именно по причине их вездесущности в древнегреческой ойкумене стены и укрепления привлекли значительное внимание ученых. В дополнение к многочисленным статьям и археологическим отчетам опубликовано несколько крупных монографий, рассматривающих фортификацию и оборону полисов на различных этапах греческой истории. Выявление и прослеживание хронологического развитии крепостной кладки и строительных техник обсуждается в работе Роберта Лоренца Скрэнтона «Греческие стены» (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1941). «Греческая фортификация» Ф. Э. Уинтера (London: Routledge & Kegan Paul, 1971) и «Назначение греческих укреплений» А. У. Лоуренса (Oxford: Clarendon Press, 1979) предлагают содержательные обзоры древнегреческих укреплений. Работа И. Гарлана «Исследования греческой полиоркетики» (Paris: Bibliotheque de écoles françaises d'Athènes et de Rome, 1974) имеет важное значение для понимания роли валов в классической греческой оборонительной тактике. «Греческая военная архитектура» Ж. – П. Адама (Paris: J. Picard, 1982) содержит отличные фотографии и подробные чертежи укреплений древнегреческого мира. Нарастание сложности этих сооружений отражает развитие тактики их штурма; см. по данной теме книгу Э. У. Марсдена «Греческая и римская артиллерия в историческом развитии» (Oxford: Clarendon Press, 1969). Что касается Пелопоннесской войны, Виктор Дэвис Хэнсон посвятил укреплениям той поры целую главу (глава 6, «Стены и осады (431–415)») своей книги «Непохожая война: как афиняне и спартанцы сражались в Пелопоннесской войне» (New York: Random House, 2005).

Если переходить непосредственно к Афинам, археологические раскопки городских стен обсуждаются в работе Р. Э. Уичерли «Камни Афин» (Princeton: Princeton University Press, 1978), см. особенно главу 1 «Стены». Совсем недавно Джон Кэмп опубликовал отличный обзор археологии афинского гражданского строительства в «Археологии Афин» (New Haven: Yale University Press, 2001). Как ни удивительно, полномасштабное изучение Длинных стен было предпринято только в наши дни. Дэвид Х. Конуэлл проделал замечательную работу по сбору всех сохранившихся сведений в произведениях античных авторов, эпиграфике и среди археологических находок; «Соединить город с морем: история афинских Длинных стен» (Leiden: Brill, 2008). Выходя за пределы городских стен на равнины Аттики, мы отметим три основных исследования, посвященных обороне этого региона: «Укрепленные военные лагеря Аттики» Дж. Р. Маккреди (Princeton: Princeton University Press, 1966), «Аттические крепости: оборона афинских пограничных территорий, 404–322 гг. до н. э.» Дж. Обера (Leiden: EJ Brill, 1982) и «Оборона Аттики: Народная стена и Беотийская война 378–375 гг. до н. э.» Марка Г. Манна (Berkeley: University of California Press, 1993). Последние две работы содержат живой обмен мнениями между авторами по поводу дат, целей и эффективности древнеафинской системы сельских укреплений.

Примечания

Я благодарен моему другу Мэттью Б. Когуту за прочтение нескольких черновиков этой статьи и полезные комментарии.

4. Фиванец Эпаминонд и доктрина превентивной войны Виктор Дэвис Хэнсон

Французский эссеист XVI века Мишель Монтень однажды сравнил между собой троих людей, которых считал тремя величайшими полководцами древности. И сделал странный вывод, что в настоящее время почти забытый фиванец Эпаминонд (ум. в 362 г. до н. э.), а вовсе не Александр Великий или Юлий Цезарь был среди них самым выдающимся, ибо его ставят особняком нрав, этический характер военной карьеры и не утратившие значения последствия его побед.

Монтеня, усердного ценителя классической древности, вряд ли можно упрекнуть в эксцентричности за то, что он предпочел полузабытого освободителя крестьян в юго-западном Пелопоннесе двум великим империалистам, которые покорили, соответственно, значительные части территорий Персидской империи и Западной Европы. Он попросту воспроизвел общие настроения греков и римлян, которые высоко ценили воинскую доблесть на службе политического идеализма. Например, римский государственный деятель Цицерон, «архивраг» Юлия Цезаря и Марка Антония, спустя три столетия после смерти фиванского полководца углядел в Эпаминонде защитника республиканских свобод и назвал его princeps Graecia – «первым человеком Греции». Забытый историк IV в. до н. э. Эфор, современник фиванской гегемонии, писавший в тени автократа Филиппа II, именовал Эпаминонда, в агиографической манере, величайшим среди всех греков, военным гением, который сражался за более значимые цели, нежели собственное величие[127].