Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима

Как и многие успешные государственные деятели, Цезарь был оппортунистом. Когда он отправился в свою провинцию в 58 г. до н. э., он искал войны, любой войны, которую можно вести с размахом. Первоначальные планы предусматривали поход на Дунай, скорее всего против богатого и могущественного царя даков Буребисты. Неожиданное добавление Трансальпийской Галлии вскоре обернулось известием о миграции гельветов, племени из тех мест, где ныне расположена Швейцария. Гельветы хотели пройти через римскую провинцию и были восприняты как угроза племенам, союзным Риму. Цезаря наверняка бы критиковали, проигнорируй он эту проблему. Так или иначе, он быстро оценил представившуюся возможность и незамедлительно принял меры. Армия провинции приготовилась отразить угрозу и разбила гельветов. Затем Цезарь покинул провинцию, чтобы преследовать рассеянных гельветов и постепенно покорить.

К концу кампании было уже слишком поздно вспоминать о походе на Балканы. Чтобы не терять зря время, Цезарь решил атаковать германца Ариовиста. Последнего некогда призвали в Галлию секваны, но постепенно он подчинил себе это племя и его соседей. До сих пор римляне мирились с таким положением дел, и в 59 году до н. э. Цезарь сам назвал Ариовиста «другом и союзником римского народа». Но теперь он заявил, что германский вождь представляет собой серьезную угрозу для союзных Риму племен, таких как эдуи. Римская армия, разумеется, победила Ариовиста. Вовлеченность в дела Галлии предлагала и иные возможности для вмешательства. В 57 до н. э. Цезарь опять объявил, что необходимость защиты союзников и интересов Рима требует еще одного масштабного похода, на сей раз против белгов.

Цезарь тщательно излагал собственные мысли и фиксировал достижения в своих знаменитых «Записках», которые, по-видимому, публиковались отдельными книгами в зимние месяцы после похода[373]. Текст изображал полководца, всегда помышляющего и действующего на благо республики. Но там не упоминалось о более личных факторах, которые сказывались на войне; вместо этого перед читателем представала вереница славных – и логически обоснованных – побед. Племена галлов рисовались как неспокойные, склонные к бунтарству, но по сути статичные. Зато германские племена Цезарь описывал как полукочевых скотоводов, постоянно глядящих на запад, на плодородные земли Галлии. Подобные описания пробуждали воспоминания и давние страхи перед кимврами и другими племенами, что угрожали самой Италии в конце II в. до н. э. Рейн изображался природной разделительной линией между галлами и германцами, хотя из собственного рассказа Цезаря следует, что все обстояло несколько сложнее. В любом случае, он обрел четкую границу территорий, подлежавших оккупации, и очевидный повод для истребления любого германского племени, отважившегося прийти в Галлию. Вылазки за Рейн были краткими и не предусматривали постоянной оккупации. Они лишь показывали, что римляне могут переправиться через реку, если сочтут нужным. А переправа по наведенным мостам – что намного превосходило возможности местных племен – дополнительно подчеркивала подавляющее превосходство Рима[374].

В 56 г. до н. э. война носила локальный характер, и в значительной степени ее вели подчиненные Цезаря, командовавшие отдельными подразделениями армии. Отчасти это было вызвано тем, что основные очевидные цели и противники уже пали, а отчасти – политическими трудностями, которые задержали Цезаря в Цизальпийской Галлии, как можно ближе к Италии. Напряженность в отношениях между Помпеем и Крассом едва не разрушила их союз. Оба приезжали к Цезарю в его провинцию, на так называемую встречу в Луке. В итоге удалось достичь нового соглашения, одним из следствий которого стало продление полномочий Цезаря еще на пять лет.

Это расширило для Цезаря горизонты планирования. Вполне вероятно, что он уже тогда обдумывал экспедицию в Британию. В 56 г. до н. э. он победил венетов, племя, обладавшее флотом и способное помешать этой экспедиции. В 55 г. до н. э. пришлось снова сражаться с мигрирующими германскими племенами, так что лишь малочисленный римский отряд пересек Канал в самом конце года. Поход закончился катастрофой, поскольку большая часть флота была потеряна во время шторма. Цезарь вернулся на следующий год, с крупными силами. Он одержал малую победу, но в очередной раз недооценил коварство Английского канала и чуть было не оказался отрезанным на острове. В военном отношении экспедиция в Британию не оправдала связанных с нею рисков. Зато политически она принесла ошеломляющий успех, сенат проголосовал за награждение Цезаря двадцатью днями общественных молебствий – никто не удостаивался такого прежде[375].