Творцы Священной Римской империи

Во Франции тем временем продолжалась борьба группировок, причем противоборствующие стороны искали поддержки у могущественного немецкого правителя. Главными противниками короля Рудольфа были его прежние союзники — граф Вермандуа Хериберт, державший в заточении Карла Простоватого, сам Каролинг по мужской линии, и граф Гуго Французский. Оба они посещали с дружескими визитами Генриха I. В 929 году умер Карл Простоватый, и спустя некоторое время Гуго опять перешел на сторону короля Рудольфа. Тогда Хериберт, которому грозила утрата Реймса и Лана, в свое время отобранных у французского правителя, обратился за помощью к немецкому королю, присягнув ему в качестве вассала. Это была так называемая «присяга дружинника», не сопряженная с предоставлением лена[1] и не имевшая государственно-правового значения, но тем не менее подобная присяга нередко приносилась по политическим соображениям. Таким образом, этот акт не являлся признанием немецкого короля в качестве сеньора вместо французского. Однако своей цели Хериберт не достиг. Король Рудольф сорвал его планы, направив герцога Франконии Эберхарда, брата короля Конрада I, к Генриху I, дабы тот предоставил ему заложников и заключил с ним мир. Этот шаг короля Франции можно расценивать как молчаливый отказ от Лотарингии.

Для Генриха I активно действовавший правитель Рудольф был гораздо более ценным союзником, чем ненадежный граф Вермандуа. Когда и герцог Гизельберт пришел со своими лотарингцами на подмогу Рудольфу, в результате чего им удалось совместными усилиями взять Сен-Кантен, одну из крепостей графства Вермандуа, Хериберт снова отправился ко двору германского короля. Интересам Генриха I не отвечало полное поражение Хериберта, однако он лишь по завершении победоносных войн против мадьяр, славян и датчан направил представительное посольство в составе герцогов Гизельберта и Эберхарда Франконского и нескольких лотарингских епископов к Рудольфу, чтобы они выступили посредниками в заключении перемирия с Херибертом.

В июне 935 года на лотарингской территории состоялась встреча трех королей. Ее целью должно было стать заключение прочного мира вместо прежнего перемирия. Здесь Генрих I встретился с королями Франции и Бургундии, которые оба носили имя Рудольф. Были улажены внутрифранцузские разногласия. Рудольф Французский заключил мир с Херибертом, который должен был получить обратно некоторые из своих владений, прежде всего Сен-Кантен, после чего также примирился с ним. С обоими Рудольфами Генрих I заключил договор о союзе и дружбе, по своему реальному смыслу означавший признание гегемонии Германского королевства над своими более слабыми соседями. Эта встреча трех королей явилась вершиной славы и могущества Генриха I. Он был тогда самым влиятельным правителем в Западной Европе, достойным претендентом на императорскую корону, однако болезнь и вскоре последовавшая за ней смерть не позволили ему довести дело до логического завершения.

И все же сколь бы впечатляющими ни были успехи, достигнутые Генрихом I на Западе, подлинное испытание на прочность ему довелось выдержать на Востоке, в борьбе против опаснейшего противника — мадьяр. При этом ему на первых порах пришлось претерпеть немало неудач. В 919, 924 и 926 годах король не сумел дать отпор полчищам мадьяр, совершивших грабительские набеги на различные области Германии. Они разграбили и сожгли, перебив значительную часть братии, знаменитый монастырь Санкт-Галлен (сейчас в Швейцарии), крупнейший культурный центр Каролингской империи, а затем Восточно-Франкского королевства. Масштабы постигшей катастрофы были бы еще больше, если бы монахи заблаговременно, как только донеслась весть о приближении врага, не перевезли книги и церковные святыни в монастырь Райхенау, расположенный на острове в Боденском озере, куда мадьярам было не добраться.

Сам Генрих в 926 году пытался противостоять мадьярам в Саксонии, по которой те прошлись, как пишет Видукинд Корвейский, предавая огню города и селения и совершая повсюду такое кровопролитие, что причинили величайшее опустошение. Король после неудачного для него сражения был вынужден укрыться в крепости Верла, не рискнув еще раз вступить в бой, поскольку, сообщает хронист, в борьбе против столь жестокого племени не мог положиться на воинов, еще не опытных и привыкших лишь к внутренней войне. Видукинд, близко к сердцу принимавший постигшее родину несчастье, патетически восклицает: «Какую резню учинили в те дни венгры, сколько они сожгли монастырей, об этом, полагаем, лучше умолчать, чем вновь повторять описание наших бедствий».