Творцы заклинаний

Юноша передернул плечами и нагнулся к гному, который все так же что-то яростно строчил:

– Слушай, Хьюл, а «экстрасенсорное» – это то же самое, что и «неудобное»?

Гном смерил его непонимающим взором:

– Что?

– Я спрашиваю, «экстрасенсорное» – это все равно что «неудобное»?

– А… Гм. Нет. Думаю, нет.

– Тогда что же это значит?

– По-моему, так называют нечто круглое и продолговатое. Но я не уверен. – Заветные листочки со сценарием притягивали взгляд Хьюла как магнит. – Кстати, ты, случаем, не помнишь, что он говорил насчет того, что не могло произойти завтра? Я не успел записать…

– Тебе даже не пришлось приводить доказательства моего… усыновления, – размышлял Томджон.

– Да уж, такие дела, – туманно изрек гном. – Вообще, лучше никогда не врать. Ты не видел, он ее действительно пырнул кинжалом или просто обвинил во всеуслышание?

– Я не хочу становиться королем! – хрипло заявил Томджон. – Мне всегда все говорили, что я – вылитый отец!

– Забавная штука эта наследственность, – все так же туманно изрек гном. – Если бы, скажем, я пошел в своего батюшку, то сидел бы сейчас в ста футах от поверхности и крушил киркой камень, но я… – Голос его оборвался. Взгляд гнома замер на кончике пера, как будто перед Хьюлом предстало нечто невообразимо прекрасное.

– И что ты?

– А?

– Ты меня вообще слушаешь?

– Я знал, знал, уже когда писал ее, я знал, что здесь что-то не клеится, что все совсем не так… Что ты там сказал? Ах да. Королевство. И ты в нем король. Хорошая работа. На нее всегда большой конкурс. Я очень счастлив за тебя, парень. Короли могут делать все, что им заблагорассудится.

Томджон оглядывал лица ланкрских вельмож. Вельможи, в свою очередь, с любопытством оглядывали Томджона – примерно с таким же выражением покупатель взирает на бычка, которого ему пытаются навязать. Холодная, склизкая мыслишка закралась в его голову. Раз он теперь король, значит, он может делать все, что захочет… Но прежде всего он обязан хотеть править Ланкром. И это не обсуждается.

– Ты можешь построить здесь собственный театр, – проговорил Хьюл, и глаза его на миг оживились. – Люков понаделаешь, костюмов нашьешь… Каждый вечер будешь давать новую пьесу. «Дискум» тебе сараем покажется.

– И кто будет ходить в мой театр? – хмуро поинтересовался Томджон, откидываясь на спинку кресла.

– Все.

– Что, каждый вечер здесь будет собираться все население Ланкра?

– Ну ты ведь можешь приказать… – пожал плечами Хьюл, не отрываясь от сценария.

«Так и знал, что он это скажет, – подумал Томджон и тут же добавил: – Но он ведь не со зла. В голове у него сейчас только эта пьеса. Весь остальной мир словно не существует».

Томджон снял с головы корону и повертел ее в руках. Выглядела она не такой уж и большой, но весила прилично. Интересно, а голову она натирать не будет?

Во главе стола стояло пустующее кресло. Как уверили Томджона, в этом кресле сидит призрак его настоящего родителя. Впрочем, будучи представленным отцу, Томджон не испытал никаких возвышенных чувств. Его просто коснулось нечто холодное, после чего в ушах у него раздалось какое-то призрачное жужжание.

– Я мог бы помочь отцу закрыть счета на строительство «Дискума», – сказал он.

– Отличная мысль, – одобрил Хьюл.

Томджон с сумрачным выражением покрутил корону на пальце и прислушался к жаркой дискуссии за столом.

– Пятнадцать лет? – переспросил городской голова Ланкра.

– Другого выхода у нас не было, – ответила матушка Ветровоск.

– То-то мне показалось, что булочная на прошлой неделе закрылась раньше обычного.

– Да нет же! – потеряв терпение, рявкнула ведьма. – Это здесь совершенно ни при чем. Перенос на вас никак не отразился.

– Абсолютно не отразился, – кивнул один из отцов города, соборный староста, делопроизводитель и могильщик в одном лице. – Мы просто недосчитались пятнадцати лет.

– Наоборот, – возразил городской голова. – Мне кажется, мы здесь только сэкономили. Вот смотри, время – это извилистая дорожка, вьющаяся между частными наделами. И мы, вместо того чтобы петлять, просто рванули через поля и тем самым сэкономили массу усилий.

– Отнюдь нет, – запротестовал делопроизводитель, вытаскивая из-за пазухи чистый лист бумаги. – Вот она, дорога…

Томджон прикрыл глаза и позволил бурным водам дискуссии вновь сомкнуться над его головой.

Итак, здесь все, похоже, желают видеть его на троне. И никто не догадался спросить, а чего, собственно, желает сам принц. Его мнение в расчет не принималось.

Да, все именно так и обстоит. Конкретно его в короли никто не прочил. Просто Томджона угораздило родиться наследником законного монарха.

Золото, как известно, не тускнеет, по крайней мере в физическом смысле. И все же нельзя было не заметить, что тонкий золотой обруч в его руках имеет весьма странный оттенок. Слишком много голов перебывало под этой короной. Если поднести ее к уху, то можно услышать стоны умерших.

Он вдруг почувствовал на себе чей-то цепкий, пытливый взгляд, изучающий его с въедливостью паяльной лампы, заинтересовавшейся леденцом. Томджон поднял голову.