Творцы заклинаний (сборник)

На последнем году обучения воспитанникам Гильдии разрешалось выходить в город, – правда, и здесь существовало чудовищное количество ограничений. Откалывая убогие коленца, Шут семенил по одним и тем же улицам с волшебниками, двигающимися со степенностью праздничного кортежа; с оставшимися в живых после обучения наемными убийцами – франтоватыми, беспечными с виду юнцами, одетыми в черные шелка, под которыми таилась острая, как кинжал, душа; со жрецами, чьи вычурные мантии лишь слегка портили длинные священные резиновые фартуки, предписанные их уставом для свершения праздничных обрядов. В общем, любой гильдии, любому ремеслу был присущ собственный цеховой костюм, – именно тогда Шут понял, что церемониальное одеяние его профессии было специально разработано так, чтобы подчеркнуть полное и окончательное убожество человека, которого угораздило влезть в подобные одежды.

И все же Шут не сдавался. Ни разу в жизни он не сдался.

Впрочем, его упорство объяснялось как раз тем, что иных талантов у Шута не было и не предвиделось, а еще тем, что дед освежевал бы его живьем, посмей Шут пожаловаться на свою судьбу. До звона в ушах он декламировал канонизированные анекдоты, раньше других студентов вскакивал по утрам с постели, чтобы жонглировать до ломоты в локтях. Свой комический лексикон он расширил настолько, что понимать его могли только старейшины Гильдии. С угрюмой решимостью он совершенствовал подскоки, гримасы и ужимки. В конце концов Шут возглавил список лучших выпускников своего года и был отмечен Почетным Пузырем, который, вернувшись домой, немедленно утопил в сортире.

Маграт слушала, не перебивая.

– А как ты стала ведьмой?

– М-м-м?

– Ну ты в школу какую-нибудь ходила? Как это случилось?

– А, нет, нет… Однажды в нашу деревню забрела тетушка Вемпер. Она велела построить всех девочек, и ей сразу приглянулась я. Видишь ли, ведовство не выбирают. Это оно выбирает тебя.

– Понятно. Но когда девушка вправе назвать себя ведьмой?

– Наверное, надо, чтобы другие ведьмы признали ее таковой, – со вздохом произнесла Маграт. – Если вообще признают. Я надеялась, что меня примут после того, как я взломала дверь в темнице. Согласись, все было сделано очень изящно.

– Ей-ей, такого даже моя бабушка не умела вытворять, – не сдержавшись, по привычке ляпнул Шут.

Маграт непонимающе уставилась на него. Шут смущенно откашлялся.

– А те две другие дамы – они тоже ведьмы? – поинтересовался Шут.

– Да.

– Очень сильные натуры.

– Исключительно, – с чувством подтвердила Маграт.

– Интересно, с моим дедом они, случаем, не встречались?

Маграт уставилась в землю.

– На самом деле они очень хорошие, – сказала она. – Просто ведьмы, ну, никогда не думают об окружающих. Вернее, об окружающих они думают, просто ведьм не заботит, что люди чувствуют. Понимаешь? В общем, они никогда не думают о людях, за исключением тех случаев, когда думают о них, чего не бывает никогда. Если ты меня понимаешь…

Маграт снова потупила взор.

– Но ты, как мне кажется, совсем другая, – заметил Шут.

– Слушай, а может, ты уйдешь от этого герцога? – поддавшись внезапному порыву, жарко заговорила Маграт. – Ты не хуже меня знаешь, что это за человек. Пытает людей, сжигает целые деревни…

– Но ведь я – его Шут. А Шут обязан хранить верность своему господину. Причем до последнего вздоха. Ничего не поделаешь, такова традиция. В нашем деле все основано на традиции.

– Но ведь тебе, по-моему, не нравится твое ремесло!

– Я его ненавижу. Но одно с другим никак не связано. Если уж мне на роду написано было служить Шутом, я буду делать это на совесть.

– Это глупо, – фыркнула Маграт.

– Скорее по-шутовски.

За время разговора Шут потихоньку придвигался ближе.

– А что со мной будет, если я сейчас тебя поцелую? – предусмотрительно поинтересовался он. – Я превращусь в лягушку?

Маграт снова уставилась на свои колени. Колени заерзали, смущенные таким обильным вниманием.

По бокам Маграт возникли две незримые тени: с одной стороны появилась Гита Ягг, а с другой – матушка Ветровоск. Матушкина эманация глядела на нее крайне сурово. «Ведьма всегда должна быть хозяйкой положения», – внушала ей эманация.

«Ну, это уж как кому нравится», – заявил призрак нянюшки, сопровождая слова широкой улыбкой и призывным пожатием плеч.

– Давай проверим, – предложила Маграт.

Поцелуй, который затем последовал, стал самым долгим и страстным за всю историю любовных утех.

Время, как всегда твердила матушка Ветровоск, – весьма субъективная субстанция. Годы ученичества в стенах Гильдии обернулись для Шута вечностью, тогда как часы, проведенные вместе с Маграт, показались ему считаными минутами. Зато в небесах над Ланкром секунды, как ириски, начали растягиваться в озвученные душераздирающим воем часы.

– Лед! – вопила матушка. – Помело обледенело!

Нянюшка Ягг стойко держалась рядом, тщетно пытаясь подстроиться под дикие пируэты, которые выписывала матушка. По помелу бродили октариновые искры, норовя разрастись в настоящий пожар. Нянюшка свесилась со своей метлы и ухватила матушку за подол.