Творцы заклинаний

Облака уже разошлись, и в свете полупрозрачной луны заманчиво сверкали горы. Бесшумно скользя между рядами деревьев, матушка смотрела на мир совиными глазами. Когда этому научишься, только так и стоит путешествовать! Больше всего ей нравилось Заимствовать птиц, исследуя с их помощью укромные высокогорные долины, куда не ступала нога человека; потаенные озера между черными утесами; крошечные, обнесенные стенами поля на клочках ровной земли, примостившихся на отвесных скалистых склонах, – владения неприметных и скрытных существ. Однажды она путешествовала с гусями, пролетающими над горами каждую весну и осень, и до смерти перепугалась, когда обнаружила, что чуть было не вылетела за точку возврата.

Сова покинула лес, скользнула над деревенскими крышами и, подняв облако снега, приземлилась на самой большой, заросшей омелой яблоне в саду кузнеца.

Не успели ее когти коснуться ветки, как она поняла, что не ошиблась. Дерево отвергало ее, она чувствовала, как оно пытается столкнуть ее. «Я не уйду», – подумала она.

«Ну давай, терроризируй меня, – в тишине ночи произнесло дерево. – Если я дерево, значит, можно, да? Вот она, типичная баба».

«По крайней мере, сейчас от тебя хоть какая-то польза есть, – в ответ подумала матушка. – Лучше быть деревом, чем волшебником, а?»

«Это не такая уж плохая жизнь, – заявило дерево. – Солнце. Свежий воздух. Время для раздумий. А весной – пчелы».

В том, как дерево промурлыкало «пчелы», было нечто столь сладострастное, что у матушки, содержащей несколько ульев, пропало всякое желание есть мед. Она почувствовала себя так, как будто ей напомнили, что яйца – это нерожденные цыплята.

«Я здесь по поводу девочки, Эскарины», – прошипела она.

«Многообещающий ребенок, – подумало дерево. – Я с интересом слежу за ней. И она любит яблоки».

«Ах ты свинья!» – воскликнула шокированная матушка.

«А что я такого сказал? Может, мне еще извиниться перед тобой за то, что я не дышу?»

Матушка придвинулась ближе к стволу.

«Ты должен отпустить ее, – приказала она. – Магия начинает просачиваться наружу».

«Уже? Я потрясен», – сказало дерево.

«Это неправильная магия! – выкрикнула матушка. – Это магия волшебников, не женская магия! Эск пока не знает, что это такое, но сегодня ночью ее магия убила дюжину волков!»

«Великолепно!» – откликнулось дерево.

Матушка заухала от ярости.

«Великолепно? А что если она поспорит со своими братьями и случайно выйдет из себя, а?»

Дерево пожало плечами. С его ветвей посыпались снежные хлопья.

«Тогда ты должна обучить ее».

«Обучить? Много я знаю о том, как учат волшебников!»

«Пошли ее в Университет».

«Она же женщина!» – заорала матушка, подпрыгивая вверх-вниз на своей ветке.

«Ну и что? Кто сказал, что женщинам не дано быть волшебниками?»

Матушка заколебалась. С тем же успехом дерево могло спросить, почему рыбам не дано быть птицами. Она сделала глубокий вздох и заговорила. Но тут же остановилась. Она знала, что должен существовать резкий, колкий, уничтожающий и, прежде всего, самоочевидный ответ. Вот только, к ее крайнему раздражению, он никак не приходил ей в голову.

«Женщины никогда не были волшебниками. Это против природы. Ты еще скажи, что мужчина может стать ведьмой».

«Если определять ведьму как человека, который поклоняется всесозидающему началу, то есть почитает основной…» – завело дерево и не затыкалось несколько минут.

Матушка Ветровоск с нетерпением и досадой слушала выражения типа «ряд Матерей-Богинь», «примитивный культ луны» – уж она-то знала, что такое быть ведьмой. Это травы, порча, ночные полеты по округе и верность традициям, но это никоим образом не связано с общением с богинями – будь они матерями или кем-то еще, – которые, судя по всему, способны на весьма сомнительные проделки. А когда дерево начало толковать о «танцах нагишом», матушка попыталась заткнуть перьями уши – пусть где-то под затейливыми наслоениями ее сорочек и юбок имеется немного кожи, это еще не значит, что данное обстоятельство заслуживает ее одобрения.

Дерево закончило свой монолог. Матушка подождала немного, чтобы окончательно убедиться, что яблоня не собирается ничего добавлять, и спросила: «Это и есть ведовство, да?»

«Оно самое. Его теоретический базис».

«У вас, волшебников, бывают чудные идеи».

«Я больше не волшебник, а просто дерево».

Матушка встопорщила перья. «А теперь послушай меня, господин Дерево Теоретический Базис. Если бы женщины рождались для того, чтобы стать волшебниками, они умели бы отращивать длинные седые бороды, она не будет волшебником, тебе это ясно, волшебство – это совершенно неправильный способ использования магии, это всего-навсего свет, огонь и баловство с Силами, ей это совершенно ни к чему, и спокойной тебе ночи».

Сова сорвалась с ветки. Матушка не тряслась от ярости только потому, что это мешало полету. Волшебники! Слишком много болтают, держат заклинания пришпиленными в книгах, словно бабочек, но хуже всего то, что они считают, будто только их магия стоит того, чтобы ей заниматься.

Матушка была твердо уверена в одном: женщины никогда не были волшебниками и не собираются становиться таковыми сейчас.