Творцы заклинаний

Бел-Шамгарот, К'хулаген, Тот, Что Внутри, – отвратительные, темные древние боги из Некротеликомникона, книги, известной некоторым свихнувшимся посвященным под своим истинным названием «Liber Paginarum Fulvarum», – всегда готовы украдкой пробраться в дремлющее сознание. Кошмары часто бывают цветными и всегда неприятными.

Эск они впервые явились после ее первого Заимствования, так что девочка успела привыкнуть к ним. Обыденность постепенно вытеснила страх. Обнаружив себя сидящей на сверкающей пыльной равнине под необъяснимыми звездами, она поняла, что пришло время еще одного кошмарного сна.

– Вот черт, – вырвалось у нее. – Ладно, давай приходи. Веди своих чудовищ. Я только надеюсь, что среди них не будет того, с улиткой на носу.

Но на сей раз кошмар изменил себе. Эск оглянулась вокруг и увидела, что позади нее вздымается к небу высокий черный замок. Его башенки исчезали среди звезд. С верхних укреплений каскадом лились огни и привлекательная музыка. Огромные двустворчатые двери были зазывно открыты. Похоже, в замке имела место быть довольно веселая вечеринка.

Эск поднялась на ноги, отряхнула с платья серебристый песок и направилась к воротам.

Она почти дошла до них, когда створки захлопнулись. Она не заметила, чтобы они двигались – секунду назад они были распахнуты настежь, как вдруг оказались наглухо закрытыми, и раздавшийся при этом стук сотряс горизонты.

Эск протянула руку и коснулась ворот. Они были черными и настолько холодными, что быстро покрывались льдом.

За спиной у Эск что-то шевельнулось. Она обернулась и увидела, что посох, избавившись от маскировки под метлу, стоит воткнутым в песок. По его отполированной деревянной поверхности и резным изображениям, которые никто не мог разглядеть, ползали маленькие червячки света.

Схватив посох, Эск ударила им по воротам. В разные стороны посыпались октариновые искры, но на черном металле не осталось ни царапинки.

Глаза Эск сощурились. Она вытянула руку с посохом, сосредоточилась, и из дерева вырвалась тоненькая струйка огня, разбившаяся о створки. Лед мгновенно превратился в пар, но чернота – Эск теперь уверилась, что это не металл, – поглотила огонь, даже не засветившись при этом. Эск удвоила усилия, выпуская накопленную посохом магию в виде тонкого луча, который так раскалился, что девочке пришлось зажмуриться (и все равно она продолжала видеть эту блестящую линию у себя в мозгу). Потом луч потух.

Через несколько секунд Эск подбежала к воротам и осторожно прикоснулась к их поверхности. Холод едва не отморозил ей пальцы. А с укреплений у нее над головой донеслось чье-то хихиканье.

Все было бы не так ужасно, если бы это был громкий смех, впечатляющий демонический хохот, рассыпающийся бесконечным эхом, но это было просто… хихиканье.

Оно не стихало довольно долго. Более неприятного звука Эск не слышала никогда в жизни.

Она проснулась вся дрожа. Полночь давно миновала, и звезды казались мокрыми и холодными. Воздух был заполнен деловитой ночной тишиной, которая создается осторожными шажками сотен маленьких мохнатых существ, надеющихся найти ужин и при этом избежать появления на нем в качестве главного блюда.

Молодой месяц заходил за горизонт, и слабое серое сияние, разгорающееся у Края света, позволяло предположить, что, как это ни невероятно, судьба сулит миру еще один день. Кто-то накрыл Эск одеялом.

– Я знаю, что ты проснулась, – раздался голос матушки Ветровоск. – Ты могла бы сделать полезное дело и разжечь костер. В этих треклятых краях дерева сколько угодно.

Эск села и схватилась за куст можжевельника. Тело ее было настолько легким, что любой ветерок мог унести его в дальнюю даль.

– Костер? – пробормотала она.

– Ага. Ну наставляешь палец, и «пш-ш-ш», – мрачно буркнула матушка.

Она сидела на камне, отчаянно пытаясь найти такое положение, которое удовлетворило бы ее артрит.

– Я… я думаю, у меня ничего не получится.

– Это ты мне говоришь? – загадочно произнесла матушка.

Она наклонилась к Эск и положила ладонь ей на лоб. У девочки появилось такое ощущение, будто по ее лицу провели носком, набитым теплыми игральными костями.

– У тебя слегка поднялась температура, – добавила старая ведьма. – Слишком много жаркого солнца и холодной земли. Вот тебе твоя Заграница.

Эск скользнула вперед и положила голову на матушкины колени, от которых знакомо пахло камфарой, смесью трав и слегка – козами. Матушка успокаивающе – как она считала – похлопала Эск по спине.

– Меня не примут в Университет, – негромко произнесла Эск спустя какое-то время. – Так мне сказал один волшебник, и я видела сон об этом, вещий сон. Помнишь, ты как-то говорила, как это называется… ну, как его, мети-чего-то-там.

– Метахфора, – спокойно подсказала матушка.

– Во-во.

– А ты думала, все будет легко? – спросила матушка. – Думала, войдешь в ворота, помахивая посохом? Здрассьте, а вот и я, хочу стать волшебником, большое спасибо…

– Он сказал, что женщин в Университет не пускают!

– Он ошибался.

– Нет, я чувствовала, что он говорит правду. Ты же знаешь, матушка, всегда можно определить, когда…