Twinfinity Soul (СИ)

- «Глупенький братец… Твоя помощь… Она не-еоценима… Душа моя… с трев… вогой принимает долг… перед тобой. И мне… не оплатить долг… эт-тот».

«Нет долгов среди Братьев и Сестёр», - произнёс я ей в ответ, в тоне скромном, но серьёзном. – «Мы должны заботиться о тех, кто нуждается в заботе и помощи нашей. Мы отдаём наш долг, Сестра. И долг этот мы отдаём Отцу-Создателю, а не людям».

Я был уверен в том, что слова Сестры Элизы я понял точно. Что ответ мой должен раскрыть истину, сокрытую в душе моей. Что добро я приношу по своей собственной воле, не желая взаимной выручки и не закрывая душу свою одолжениями. Я даю слово, которое выполнить я обязан. Я даю клятвы, которые рушить запрещено. Я забочусь и даю добро… только добра ради. Но в словах Сестры моей была сокрыта небольшая тайна. Она улыбнулась мне, коснувшись щеки моей рукой дрожащей, а из уст её вышел шёпот ласковый:

- «Я… не верю в Отца-Создателя, братец», - признанием своим она шокировала меня. Святая Сестра, рождённая и выращенная в церквях… не верит в бога нашего! Как бы странно это не звучало, но я не мог винить свою Сестру за это. Я сам был готов свернуть с этого пути, ибо в нем не было того добра и света, которого я так сильно желал. Даже Сестра моя, словно книгу читая, ловила мысли мои: - «Меня покрывали молитвами… но молитвы эти… Это лишь слова. В них нету… тепла. Смысла. И взгляд божий… неизвестен мне. Я чувствую лишь тепло огня. С-света… тепло. А то, что сделали с тобой… люди, называющие себя святыми… Это не то, во что я должна верить».

«И во что же ты веришь, Сестра, если не в Отца-Создателя?» - спросил я её с улыбкой. Мне было интересно узнать о вере своей Сестры в свои последние часы, и увидеть в ней человека иного. Многое я могу узнать из слов своей Сестры. Пойму я каждое её решение и каждую её мысль. И её новая вера заставила меня… покраснеть:

«Я верю в тебя, братец. В слова твои… верю. В правду твою». - Сестра, словами тихими, заставила меня залиться стыдом безграничным. Вера её была необъяснимой, и в центре веры этой стоял я – проклятый сын, избитый своими Братьями и проклятый всеми в церквях. Брошенный в темницу и забытый всеми. Узнай об этом любой Святой – сочтут за грех. Не поймут. Не простят.

С улыбкой на лице румяном, Сестра Элиза коснулась моих губ пальцами своими, продолжая наблюдать за мной. Наблюдать за тем, как я наполняюсь красками и сжимаю губы свои, отвожу взгляды свои… Как в сердце моём набирается волнение от каждого касания её рук.

«Отец-Создатель, сколько бы я не молила его… Не слышит меня. Не дарит мне прощения и не очищает меня от мук вечных… Только ты, братец мой… слышишь меня. Прощаешь меня. Стираешь боль руками своими», - каждое её слово лишь добавляло красок к моему лицу. Сердце моё не могло успокоиться, высказывая свой отказ частым ритмом. Даже сопротивляться я не мог, когда она приподнялась, обхватив шею мою руками нежными. Коснувшись губами своими мочки уха. Продолжая шептать мне о вере ко мне, впитывая в себя всю дрожь и тепло в теле моём: - «Не хочу я… стыдить тебя словами своими, братец. И все же… рядом с тобой… я готова к любым испытаниям. И даже если исп-пытания эти подразумевают грех – я согрешу. Ради тебя, братец мой, согрешу, и одарю душу твою… на небесах… поцелуями…»

«Н-не нужно, Сестра. Прош-шу тебя.» - о подобных вещах говорила она… С улыбкой. С радостью на лице. Уста её едва заметно дрожали, но слова, что исходили с них, были спокойными, нежными. Это пугало меня. Заставляло дрожать от стыда и неуверенности, ведь никогда ещё в своей жизни мне не предлагали… поцелуев. Плодов запретных. Грехов необъятных. И раз это все исходит из уст Сестры моей Элизы – мученицы невинной… не такой уж и невинной она оказалась. Мы оба стыдились и страшились слов подобных, но у Сестры Элизы оказалось больше смелости. Она осмелилась произнести их… мне.

Скрип и грохот дверей в конце коридора заставил меня с Сестрой вздрогнуть. Кто-то шёл по мою душу. Проверял, окреп ли я за час этот. Укрыл я своё лицо головным убором и лёг на скамью стальную, рядом с Сестрой своей Элизой, пытающейся встать на ноги. Час мой был близок…

«Окреп ли твой грешный братец, Сестра?» - я узнал этот голос в мгновение: Брат Савелий пришёл по мою душу! Голос самовлюблённый, гордый, громкий… И голосу этому не повиновалась Сестра моя. Молчала она, тихо шипя от лёгкой боли, и Савелий лишь подбавил ей боли, надавив на свежие раны. Воистину злым человеком был Брат мой. – «Отче Епископ предоставил мне возможность испытать твоего братца в последний раз. Передал в руки мои святой артефакт, удерживающий в себе воистину святые воды. Воды эти сожгут душу Даемона, подобно невидимому огню, но для чистой души эта вода безвредна. Я могу выпить её, и остаться целым! А если же воду эту выпьет Иорфей…»

Речь Брата Савелия прервалась с громким звоном и лязгом металла, и сестра моя вновь села на скамью, схватив свою руку. Ожоги появлялись на ней, и на одеждах её начали появляться дыры.