Twinfinity Soul (СИ)

Решил осмотреть я Темницу в первую очередь. Увидеть, что хранят в себе стальные клетки. Среди холодных подземелий и темноты непроглядной я бродил, выискивая двери потайные среди стен каменных. И место загадочное, которое я так долго искал, оказалось сокрыто за толстой дверью. Так я и знал! Темница эта держала в себе не только клетки! Множество комнат увидел я в холле длинном. Из комнат этих доносились крики и стоны протяжные. Кровью были испачканы стены и пол в холле пустом. А за дверями толстыми, сквозь отверстие небольшое… увидел я истинное предназначение комнат этих. Пытают Братьев и Сестёр моих изверги проклятые! Делают из них кукол тряпичных, поддавливая волю человеческую с помощью неописуемых мук и страданий. Тела Братьев и Сестёр моих… прикованы к стенам и конструкциям странным, изорваны плетью, ожогами покрыты…

В каждой комнате я видел около десятка тел, живых и мёртвых. Тела нагие впитывали в себя холод и боль комнат этих, а из губ дрожащих едва-едва могли выйти звуки и стоны тихие. Я поступил правильно, появившись тут в первую очередь. Правильно я поступал и тогда, когда инструмент мой срубал головы этим извергам бесчеловечным! Нужно мне было освободить всех от оков. Воды чистой предложить им. Укрыть их тела от холода и пыли. Три ведра с водой мне удалось найти, и плоды сочные разрублены были на куски равные. Кормил и поил я Сестёр и Братьев своих юных. Слушал хрип, наполненный ужасом, несущий в себе одно лишь слово: - «Даемон». Вскоре слово это переросло в благодарности и молитвы, ибо видели в сердце моём они доброту сияющую. Благодарили меня за помощь, за спасение.

Возвращал я силы своим Братьям и Сёстрам. Возвращал надежду. Возвращал… веру. Оставалось лишь освободить их. Снять с них оковы и укрыть их тела за тканью. Они должны рассказать правду Братьям и Сёстрам своим, что живут в неведении.

Среди моих мучающихся Братьев оказался и Брат Аместолий. Он… не преклонился перед волей Епископа. Не причинил вреда мне, ни словами, ни руками своими. Лицо моё он узнал не сразу, стараясь поднять веки глаз своих. И только посмел он произнести имя моё, выпустив его из губ своих дрожащих – Срубил я цепи оков. Освободил его, омыл его и укрыл покрывалом белым.

«Не прилагай усилий движеньям своим, Брат мой. Не позволю я взять тебе инструмент в руки. Наберись сил. Очисти свой разум. Выслушай», - со словами тихими я предложил Брату воды и кусок сочного плода. Перевести дыхание давал я ему. Успокоиться и выслушать меня, ибо он – единственный Брат, которому я могу довериться в этих землях.

– «У тебя, как и у остальных Братьев и Сестёр наших измученных, лишь одна роль – показать всем то, что делают с вами в подземельях этих. Наказать извергов. Раскрыть маску, за которой прячется Епископ. Встаньте у ворот и встретьте их, когда прозвенит колокол. А ты – встань за них и убереги эту истину. Это всё, о чём прошу я.»

Согласился со мною немногословный мой Брат. Укрыл себя тряпкой рваною и выпрямил спину свою. Нашёл он силы помочь мне. Разрубить оковы Братьев и Сестёр своих. Омыть их водою чистой и укрыть их простынями, которые я забирал из Братских покоев. Глаза мои не боялись наготы. Руки мои не боялись коснуться Брата или Сестры моей избитой. Забирал я грех из их душ, ибо они должны оставаться непорочны. Скрывал грех, другими руками оставленный. Шесть десятков освободил я, и эти шесть десятков должны теперь ждать моего следующего появления. Закрыл я двери в Темницу, оставив их внутри, под охраной Брата моего Аместолия. Надеюсь… я смогу вернуться к ним вовремя.

В тенях плавал я, избегая взглядов чужих. Продвигался я к Церквям, пытаясь найти скрытый путь к одному из балконов. Забраться в покои Епископа должен я был, и только через балкон я мог пробраться внутрь. Пробраться незаметно и тихо. Смог забраться на стену я и, подобравшись к церквям поближе, зацепиться за угол выступающий. Выступы я видел на стенах белых, что образовывали лестницу для меня.

Сквозь боль и усталость карабкался я, поднимаясь выше и выше, пока руки мои не схватились за свисающие ткани. По тканям этим я забирался, хватаясь за них аккуратно и бережно, стараясь не порвать их. Если хоть одна царапина окажется на тканях этих – упаду я вниз камнем и разобьюсь о земную твердь. Страхом наполнено было моё сердце, и со страхом этим я карабкался наверх. Словно по воле божьей оказался я на балконе. Уставший и напуганный. Смотрящий вниз, на путь прошедший. Самое страшное испытание… теперь позади.

Роскошными были покои Епископа, не отрицал я это. Кровать широкая, золотые и серебряные канделябры, яркие ткани и покрывала, развешанные на стенах белых. Рядом с толстым столом – полки книжные и пьедесталы разнообразные. Различные инструменты, необходимые священнику, располагались на пьедесталах этих. Ничего особенного они из себя не представляли… если бы на глаза мои не попался маленький ларец.